Галина Храбрая
«СВЯТКИ ПАСХАЛЬНЫЕ»
Запах сна меня окутал,
Внемлю тяготе ресниц,
Словно вьюн меня опутал,
Я стираю Память Лиц…
Но Одно Лицо Навеки
Будет Память Сохранять,
Как сомкнувшиеся веки
Мне самой не приподнять…
В Сон Глубокий Предрассветный
Льётся, Время Сладких Рос,
В Час мой Искренний Заветный —
Лик покажет мне Христос!
«ПАСХАЛЬНАЯ СЛУЖБА В СИДОРОВКЕ»
Это было ещё в прошлом веке, хотя и не так давно. Открыли наш Никольский храм,
где ранее была ремесленная мастерская, и повсюду стояли станки.
Зашла я, посмотрела: роспись на стенах отсутствует – забелена «грубой кистью»,
полы также отсутствуют, вместо них – мать сыра земля, стою и вдруг, как запою:
Земля в иллюминаторе,
Земля в иллюминаторе,
Земля в иллюминаторе видна,
Как Сын грустит о Матери,
Как Сын грустит о Матери –
Грустим мы о Земле, она одна!
Но, тем не менее, батюшка наш Алексий Белогуров Пасхальную службу в тот год
проводить явно намеревался и право он себе на это выбил, честь свою отстоял!
Меня же известил по телефону, дабы непременно была:
— Галина, тебе в обязательном порядке надо быть в храме на Пасхальной службе!
— Я буду!
— Это хорошо! Раз так, то у меня к тебе просьба будет огромная!
— Какая, батюшка, я вас внимательно слушаю! Что надо, говорите не стесняйтесь:
куличи, яйца, уборка, что нужно, конкретно?
— Нет-нет, ты меня не так поняла, всего этого «добра» у меня предостаточно,
даже в избытке имеется! Ты послушай и не перебивай старика!
— Говорите, что нужно, и знайте, что вам отказа от меня не будет никогда!
В моём лице вы всегда обрящете и поддержку, и посильную помощь,
так, что вам угодно?
— Мне угоден от тебя духовный пример народу нашему: приди, оденься, как надо,
и покажи всем, как подобает вести себя в храме. Прихожане наши, в силу целого
ряда независящих от них причин и обстоятельств, весьма ещё не опытны в делах
такого плана: им всё это время явно было не до церковного эстетизма, но, глядя
на тебя, они все будут правильно креститься, и подле икон, затеплив свечки,
не толпиться, не то, чего доброго, не ровен час, сметут и меня, ихнего батюшку
с кадилом-то, а? Как ты разумеешь я прав или не прав? Того гляди, повалят на пол,
да неровён час, и затопчут. Я-то щупленький всегда отродясь был, вот и опасаюсь,
в лепёшку превратиться да погибнуть мученической смертью в Светлое Христово
Воскресение, упаси меня Боже…
— Хорошо. Как одеться мне, я знаю, как вести себя тоже. Поняла. Обещаю вам,
что Отечества Родного я не посрамлю!
— Ох, Галина, это ещё не всё: знаешь, стой-ка ты лучше у самых алтарных врат,
стой намертво, как дед Захар твой стоял, перед тем, как рейхстаг брал со своим
штрафбатом, не сходи ни на пол шага оттуда, даже когда на Крестный ход всей
цыганской толпой люди наши ринутся, ты стой!
— Это зачем же мне, такую оборону держать, батюшка? За что мне честь такая
выпала? Какая нужда в этом припала на долю мою женскую? Чего вы опасаетесь?
— А вот, какая нужда: я должен видеть глаза твои праведные и веру твою нерушимую
в них, а ещё поддержку во всех моих действиях: могу ведь от волнения забыть я
половину службы, а ты человек свой… подскажешь, ежели что!
— Я всё поняла, прикажете идти, исполнять?
— Так точно! Иди с БОГОМ, только, смотри мне там, посерьёзнее будь и, давай,
не опаздывай! Знаю я вас, женщин: от зеркала не оттащить!
— Хорошо. А у алтаря-то, зачем мне стоять всё время?
— Так, ежели ты из прихода с народом-то выйдешь, они потом на твоё место,
как вкопанные, встанут, и тебя саму к выходу сметут! Стой и жди, покуда мы
не вернёмся… хорошо?
— Ладно. Договорились!
…пришла, а там телевидение местное свою силу набирает вовсю мощь!
Телеоператор — друг моего мужа — скачет с кинокамерой перед алтарём,
как козлик ретивый, а с ним журналисточка из нашей газетёнки, ну, прямо-таки
вся из себя, как херувимчик, в белых локонушках! Ба-ба-ба! Что делается!
Что творится-то! Этого, как раз священник мне не рассказал! Придётся, самой
ориентироваться на местности.
Взглянула я на батюшку, а он сам не свой: весь землисто-серый! Ну, думаю, всё,
«конец света» настал, не иначе: они прямо перед Господом БОГОМ все «на вытяжку»
стоят, аж обмирают. Того и гляди, помрут от перенапряжения!
Пораскинула я мозгами и решила, что надо мне людям этим непременно помочь,
всё-таки они, как ни крути, «при должностном исполнение»! И помогла…
Как встала у алтаря, и как давай молиться, так кинокамеру с меня и не сводили!
Потом как запела, и певчие за мной вослед, как подхватили, хоть в ансамбль
песни и пляски им. Пятницкого бери, да всех нас записывай!
Словом, поддержали мы и приход свой и батюшку нашего, и народ подтянули к храму!
Телевизионщики отсняли всё успешно, смонтировали, и по кабельному ТВ пустили,
сначала, как анонс в «Городских Новостях», а потом и отдельным документальным
телефильмом прошло: показали всю эту красотищу, и народ в храм повалил сразу же:
— Ну, Галина, «дала ты копоти», нечего сказать, а потом и «жару поднадала»!
Я же просил тебя, помочь мне, а не службу за меня вести! Да, чтобы я,
старый хрыч, хоть раз ещё, когда-нибудь с тобой связался, ни в жизнь!
— Не переживайте вы так! «Победителей не судят»! Всё хорошо было: люди наши,
все, как один воспрянули, а это и Христу БОГУ в радость! Вот бы стояли они
понурые, и что? Разве это, Пасха? Какое это Светлое Христово Воскресение?
А так, всё «чин чинарём»! Слава-то, она всё равно вам досталась! Вы кто у нас?
Режиссёр! А я кто? Запевала!
— Заводила ты, а не запевала и полководец в юбке!
— Я поэт! Мы всё умеем, всё могём, о чём бы нас ни попросили!
— Всё она умеет! Народ, на тебя глядя, даже не захотел на Крестный ход выходить:
ты стоишь, и они стоит! У нас произошла заминка из-за тебя!
— Я ваш приказ выполняла! Приказы не обсуждают!
— Ты сообразить должна, была на месте, и поддержать народ: вывести их за порог,
и вернуться к алтарю обратно!
— Так и они со мной бы вернулись тот час, что я народ наш не знаю? Знаю!
— А ежели бы я тебя у алтаря не поставил, что тогда?
— Я бы тогда со своим аккордеоном встала у храмовых ворот, но, всё равно,
народ бы собрала!
— Куда собрала, на свадьбу?
— А хотя бы и так! Пусть бы они пришли, а там бы, мы с ними разобрались,
как только «Христос Воскрес из мертвых, смертью смерть попрал и сущим во гробе
живот даровал» запели бы всем клиросом! А что такого? Великий Князь Владимир
Красно Солнышко, Русь Киевскую, как окрестил интересно, а? Насильно! То-то же!
— Точно мне люди сказали!
— Что они вам сказали?
— А то, что ты – «поп с платком на голове», вот что!
— Да не «поп», а «диакониса»! Так правильнее будет сказать, раз на то пошло.
Историю читать надо, ваша светлость! У первохристиан были диакониссы,
и Святая мученица Татиана ею была.
— Я за тобой едва успевал! И потом, я же сам историк! Что ты мне тут лекции
читаешь? Я всё и так знаю…
— И на камеру я работала, и приход успевала ваш доглядеть, и клиросу
подпевала, и для вас «марку держала»!
— Ага: «и жрец, и жнец, и на дуде игрец»!
— Зато результат на славу!
— Уйди, Галина, долой с моих глаз! Дай остыть старику! Ты лучше теперь у своего
любимого подоконника в левом пределе храма встань, и пиши там свои стихи!
— И то верно, пошла я в наш уголок сокровенный, к иконе Матушке Божией,
к «Боголюбивой», делом святым займусь…
— Иди-иди, а я подойду к тебе с кадилом, ежели что надо будет!
— Милости просим, батюшка, я завсегда к вашим услугам!
* Х *
http://www.stihi.ru/2012/04/16/635
«Вновь идут часы преодолений»