Наварили из нас… повидла,
и уже никому не видно:
кто антоновка, кто ранет…
И, пожалуй, полсотни лет,
всласть крышуясь
столичной цидулкой,
что для сирых –
шагренью – шагрень! –
нас намазывают на булку
и жуют
все, кому ни лень.