Словно в предчувствии слова скабрезного,
В ванной комнате, двери прикрыв,
Любовь вскрыла вены ржавеньким лезвием,
Жизни моей открутив негатив.
Смотрю на нее. Боже, как неестественно
Сжались зрачки в потускневших глазах.
Как дева розовотелая девственна,
Чиста, как крестьянки младенца слеза.
А какою же сукой при жизни бывала,
Как рвала и резала нервы мои.
Как беспощадно по миру швыряла,
Как черной жестокостью мерила дни.
Еле заметными телодвижениями,
Чуть дыша, наводила прицел.
Стреляла с обеих рук на поражение,
По нервам «Гюрзою», а «Стечкиным» в цель.
А я все терпел, верил ей безотказно,
Гордость свою позволяя топтать.
Я помню ее хитрой, злой, безобразной,
Готовою все у меня отобрать.
И вот она милая, нежная, честная,
В чем-то родная мне, кажется, даже.
Глубокие раны от ржавого лезвия
Ее, как ни странно, сделали краше