Виктору Бойко
Снять халупу на каторжном взморье,
где волна подмывает крыльцо,
псевдонимом, скрывая лицо,
дописать бы роман о Гоморре.
Он – о нас, ещё бредящих ветхим,
самым Ветхим Заветом веков,
там под ливнем, вонючим и едким,
двое странствующих стариков –
ты и я, да столбы соляные,
привкус серы на серых губах
и такие дожди проливные,
что кукожатся предки в гробах.
О, шальная библейская прихоть –
всё живое втоптать в краснозём.
Нам не встретиться больше с портнихой,
погребённой под серным дождём,
и уже не проводит сандальщик
нас до рынка, что ульем гудел,
потому что всевышний скандальщик,
как положено Господу – бдел.
Истребил...
Где – дождём, а где – мором,
где – резнёю, а нет, чтоб разнять!..
A бакланы шныряют над морем,
чтоб затёкшие крылья размять.