Валерию Новоскольцеву
Потускнела былая свобода,
Оскотинился храм на крови.
И разверзлась земля до исхода,
До предела последней любви.
Поздно, поздно, родимый, молиться.
Сорвалось наше время в пике.
И в открытую бездну столица
Поползла, как слеза по щеке.
Монастырь над рекою качнулся,
И монах в небеса возопил:
«Наконец-то ты, Отче, проснулся,
Наконец-то ты нас полюбил!»
Разом рухнули башни полона,
Золотых монументов литьё…
И земля в материнское лоно
Принимала несчастье своё.
За иконы цеплялись де сады,
Паровоз в преисподней свистел;
И вопили вампиры и гады
В оболочках украденных тел.
Клочья пепла дымились в развале,
И в ночи хохотал Асмодей -
Так, что волосы дыбом вставали
У давно уже мёртвых людей.
Не пришёл напоследок мессия,
Из былого не вышли волхвы…
Но наутро очнулась Россия,
И воскресла над прахом Москвы.
А в тартаре звучало до ночи,
И летело из братских могил:
«Наконец-то проснулся ты, Отче!
Наконец-то Ты нас полюбил!»
С неба падали белые хлопья.
Я набил самосадом кисет.
И смотрел на меня исподлобья,
Умывающий руки, сосед.
Это последнее стихотворение цикла. Остальные под шапкой "Опавшие листья"