МАЧТА
Пень возмечтал-он мачта галеона…
Фантомной болью отшумевшей кроны
он ветви реями раскинул, парусами -
хвою свою, чтоб плыть под небесами.
Не муравьи, а матросня на палубе,
волна качнула – и его не стало бы,
когда б мечта в реальность воплотилась,
дырявая, как старая флотилия.
Мечта ли мачтою скрипела над волнами,
но ей казалось-цепкими корнями,
она уходит, под землею вглубь,
чтобы хватать там серебристых рыб.
Ей ветви снились, у комля фиалки,
ей было все ещё чего-то жалко,
когда её качало изумленную,
казалось ей - она сосна зеленая.
10, июнь, 2010 г.
ПРОБУЖДЕНИЕ
Побеги новые-сосновые,
как будто свечи в канделябрах,
березе - бальные обновы,
выделывала кренделя бы,
пустившись лебедем в осинники,
что по- озерному синеют.
У елей талии осиные,
стоят по краю - и не смеют.
И заневестились черёмухи,
и мхов расстелены ковры,
у птахи певчей в трелях новый хит -
какой гармонии прорыв!
Кора виолончельной декою
вибрирует от первых звуков,
и нужно быть, конечно, докою,
чтоб – и Чайковского, и Глюка.
Скворцы во фраках –денди ладные,
у мраморных у колоннад,
медунки, как Татьяны Ларины-
и каждая наклонена
в приветственном поклоне-книксене,
и кружевом - кружа из леса...
Быть может это только снится мне,
как ельник - молодой повеса
берет за талию талину
у края водного, паркетного,
чтоб выкружить с ней на поляну,
для разговора для конкретного.
Симфонией мажорной дня
нагрянет вальс , воспрянет месса-
мазурочная болтовня
от сна очнувшегося леса.
10.июнь. 2010 г.
ИВАН-ЧАЙ
Встречай меня, приятель Иван-Чай,
чай, стосковался, по ладошкам бледным,
и вот горишь, как пламенем - свеча,
в подсвечнике позеленевшем медном.
Над лугом ты как будто каланча-
твои пожарные –натруженные пчёлы,
ты словно пагода - буддийски величав,
все твои мантры до строки прочёл я.
До лепестка до каждого, пожалуй,
до листика,- пора мой брат, пора! -
пока пластают клевера пожаром,
и шаром катится июльская жара.
Войдешь ты в храм китайского фарфора,
чтобы спознаться с инобытиём,
да Иван-Чай, теперь, конечно, скоро,
тебя мы из пиалочек попьем.
И с Аллочкой - соседкой, мед блаженства
на ложечку на чайную мотать,
и будто бы с наложницей чжурдженской,
неЧАЙной пчёлкой меж цветков витать.
9,июнь,2010, предвосхищая
ШЕДЕВР
Не втуне петуньи трубят,
как бы на турнире гарольды,
и над огородом, клубясь,
колышутся тучи дородные.
И молнии –копья свои
готовы ломать на ристалище
чтоб рыцаря наземь свалить,
пока он не отблистал ещё.
Тевтонское наше ведро,
лежит возле бочки проржавленное -
повержен, но ширится гром,
урча широко и прожорливо.
Наитие чье этот день-
ваятеля или воителя?
Прекрасною дамой сирень
и шарф на копье победителя.
Блеск облачных этих скульптур -
трактатом Тейяр де Шардена,
и сколько в саду ни халтурь,
уже не испортить шедевра.
9, июнь, 2010 г.
ИЮНЬ
Когда июнь расправит кливер,
чтоб кони -вплавь по клеверам,
плыть до июля -дело плевое.
Пары, как Черные моря.
И табунятся кучевые,
как каравеллы в парусах,
как скифов орды кочевые,
ушедшие на небеса.
И вот гривастый самый, белый,
по ватерлинию в траве.
И ближний лес, как возглас: «Берег!»
и траверс шеи экстравертен.
Верхом на нём –огнем закатным
Аттилы чёткий силуэт,
пират степей лавиной катится-
кто остановит силу эту?
Литовкою врезаясь косо-
что абордаж лихой ораве!
Идет стихов второй укос
по отрастающей отаве.
7. июнь. 2010 г.
МУЗЫКАЛЬНОЕ
"Ведь в каждом дереве сидит могучий Бах..."
"Лодейников",Николай Заболоцкий.
В каждой малой травинке – Стравинский,
Ференц Лист в хлорофилле листа
на березе.В лице - ни кровинки
да линованная береста.
То ли это посмертные маски,
то ли свитки былых партитур?
В каждой ветке – Чайковского взмахи,
повелителя клавиатур.
Это ново ли?- по партитуре…
Вот когда импровиза полет,
вот тогда позабудь о халтуре,
если музыка в руки идет.
Крыша дачи, как крышка рояля
к лесу поднята наискосок.
И такие высоты и дали,
на дверной напирают косяк!
Загляну- прямо внутрь –и увижу,
как сонаты пульсируют вены,
утро иволг на веточку нижет,
как молитвы монах вдохновенный.
Это Вена, наверное, Брамса.
что кромсает симфонией зал!
И пока что ни пролил ни грамма
из того что кому-то отдал.
Эта Вена, конечно, мгновенна,
как в росе мой предутренний сад,
когда каплями звуков Шопена,
на заборе морденты горят.
Доннер ветер! Какой щедрый донор -
беладонною нас опоить!
У природы норовистый гонор-
по наитию вены кроить.
И до самых до дальних провинций,
многоликих, как песня скворца,
в каждой малой травинке –Стравинский,
в каждой птице великий - МоцАрт.
7.июнь.2010 г.
ЛУНА
Александру Зенкевичу
Луна накрылась бледным тазом
и ну лудить прорехи туч,
чтобы не пропустить ни разу
ни эту лужу и не ту.
Тележным колесом Сансары
по кратерам, как луноход,
чтоб с конюхом, как древность, старым,
искать меж облаков проход.
Мы с ним в скафандрах белых бродим,
ведь до луны слетать - пустяк. .
И вот я вижу –это Олдрин,
но только двести лет спустя.
Как в плату впаяны деревья –
они - один сплошной радар,
и вся притихшая деревня
читает лунный календарь.
Я твой, Селена, патриот.
Ты вся в светящихся полипах.
По огороду, как триод
пришелец шастает на липах.
Спеша мерцающей тропой,
как ртуть - ко рту- сквозь таз дырявый,
пока не кончился припой,
луди, Луна, экстаз дарованный.
7. июнь. 2010 г.
ПИКЕТ В ЗАЩИТУ ДРЕВЬЕВ
Уходить в пике пикета-
это дело для поэта-
дубинал, адреналин,
носа липкий пластилин.
Две старушки хлипкие
да аллея лип,
да решенье липовое,
как невкусный кляп.
Дрожью в теле елей-
супротив отелей,
офисов автостоянок-
супостатов окаянных.
Ты не рыскай, мент, не рыскай,
весь в пикете сквер Нарымский,
каждым деревцем, травинкой
каждым мурашом невинным.
Кислород да озон
против льдов асфальтовых,
на Челюскинцев газоны
словно песня скальдова.
Цирк отпрянул от собора,
у забора –Леший,
камнезубый ящер - город
поперхнулся лесом.
5,июнь,2010 г.
ВИШНЯ
В самом деле- все мура,
все, что слышно - это лишнее,
я сижу как самурай,
созерцаю ветку вишни.
Вижу только лепестки,
только пестиков кувшины,
ветка – это взмах руки,
сокрушающего Шивы.
Этот миг мне всё же дан
онеменья и запоя.
Это мой бойцовский дан -
вишни ствол, как чёрный пояс.
Выну самурайский меч,
залежавшейся лопаты,
чтобы в форму всё облечь
Ясунари Кавабаты.
4. июнь. 2010 г.
МАГИЯ ЦВЕТЕНИЯ
Как виноградная лоза -
подсказка ли в азартных играх?
так в эти пьяные глаза
сдаюсь, приняв монголов иго.
Магнолий магию. Цветение,
как света с тенью вечный бой.
Кто мы с тобою? Лишь растения
переплетённые судьбой.
3.июнь.2010 г.
БАГУЛЬНИК
Багульник-ты не богохульник,
души таёжной богдыхан,
цветение весны разгульной,
и вот –под ножик – бездыханнный.
Среди витринных марафетов,
чуть в стороне от книжного,
тебя возьму, как томик Фета,
княжны ладошкой нежною.
Ты тоже образ мироздания -
его основа и обнова,
на каждом стебельке звезда
миниатюрною сверхновой.
3.июнь 2010 г.
ТАЙГА.
1.
Здесь пространство прогнулось с неведомых пор,
кто в него ни входил – не оставил ни крика, ни следа,
говорят, здесь когда-то упал метеор
или сам Сатана. И поспутал все стороны света.
Мы с тобою ещё не вошли в этот круг,
встав у самого края, меж тайгою, землею и небом,
но согбенной от ноши спиной я почувствовал вдруг,
как на мне, прорастая, звериная шерсть подымается дыбом.
1990 г.
2.
Таёжный идол. Древо –великан.
Когда, какой народ тебе молился?
В чьей он крови, исчезнув, растворился,
оставив тайну будущим векам?
Прислушайся к скрипению ствола,
вглядись в иссохшей кроны очертания,
и ты услышишь пение шамана,
кому поляна эта – капищем была.
И шевельнется вдруг когтистый сук.
И ветка обернется хищной птицей,
И будет над поляною кружиться,
и слушать бубуна равномерный стук.
То кровь твоя стучится в тишине,
то время сквозь тебя свистит как ветер,
не руки ли твои –вот эти ветви,
что словно к бубну, тянутся к луне?
1990 г.
3.
Чиркнул спичкой и поднес её
к частой сетке высохших валежин,
и огня литое острие
распороло хрупкие мережи.
Вырвался из клетки едкий дух,
взвившись облаком давно прошедших ливней,
вслед за ним-токующий птух
заискрился опереньем дивным.
Алыми бровями глухаря
вспыхнула кора ему в подмогу,
засверкало пламя алтаря
древнего языческого бога.
Зацвели саранки и жарки
на ветвях и скорченных кореньях.
Заблестели жёлтые клыки
И зрачков редчайшие каменья.
Пламя трав и позабытых вер,
закипало на алтарной чаше.
Это , истекая кровью, зверь
с треском продирался в темной чаще.
И , стремясь замедлить этот бег,
следом ветки кровью истекали,
и смотрел на пламя человек
каменным застывшим истуканом.
Он какой-то древний стих слагал,
он молил повременить хоть малость,
и , дымясь, лосиные рога
языками к небесам вздымались.
И слова, обросшие листвой,
к небесам тянулись вместе с ними,
там , где вперемешку с мошкарой
звездный рой толокся в клУбах дыма.
1990 г., из книги «Средокрестье»
ЭТЮД
Июля дивные холсты, как будто мада ин оттуда.
Мане с Дега хотела ты? Вот красок масляных полпуда.
Как бы по торту жирный крем лоснятся под сосной маслята..
И даже промолчу о том, о чем теперь моя мысля -то.
Натурщицей средь образин - расцветшая настурция.
Купить ли плавики в магазине? Настроиться на Турцию?
Или уйти в леса, в лога, набрать корзину белых,
где балеринами Дега – бока стогов дебелых.
Не худосочие ланит, во всём дородность пышет.
Природа, как магнит, манИт. И ничего не слышит,
в самозабвении творя избыточную массу,
вот где история твоя, написанная маслом!
Пастух, приписанный к холсту, верхом на Холстомере,
стада коровушек –толстух, гуляют на пленере.
Обманы жанра всё пейзажного. И ты среди туристов
бегом по Лувру - заживо, за залом зал пролистывая.
13. июнь. 2010 г.
РОБИНЗОНАДА
Приникнув к парнику с рассадой помидорной,
уже не паникуй…В системе коридорной
из грядок огуречных, спасение народа,
а искупнувшись в речке, вполне вкусишь свободу.
И снова за колючки, заборы вертухайские,
где жёны наши- злючки, не рады отдыхать.
О, грозная плантаторша! Пока что не до игр.
От гнева прячусь в шалаше, твой преданнейший негр.
Я Робинзон твой, Пятница. Мы здесь ради озона,
на нас природа катится свирепее бизона.
И, как во время оно, что б протянуть хоть день,
в молитвах бью поклоны, опершись на кетмень.
А идол смотрит грозно глазами налитыми,
и дума-всяко-разно: умаслила не ты ли,
его навозной жертвою, чтоб все ж не свирепел.
Свирель в ладошке сжата. И трепещу как перепел.
Я дуну в мою дудочку. Я шлангом обовьюсь.
На луковую грядочку я дождичком прольюсь.
Моё ты горе луковое, религия моя.
Здесь на подобье Кука, я прочно стал на якорь.
А комары да мошки, как племя людоедово,
уже мелькают масками. Какого всё же ляда!
Я не такой уж вкусный, чтоб заживо , без соли.
Но как же ты искусно – на них - аэрозолью!
Теплицы паруса. Ботвы густые сети-
я в бездну вас бросал, наверное, раз в сотый,
чтоб огурцы пупырчатые – попались в ячеи,
чтоб баклажаны, перчики, а так же прочие,
что лезли под корабль, по дну залива днями...
Вот патиссона - краб, фасолины - клешнями,
стручки гороха стайкой зеленобоких мойв,
во- наловили сколько. Не увезти домой!
16. июнь. 2010 г
ПО ГРИБЫ
Скатать в Таиланд? Уехать в Ниццу?
В Египте посетить гробницу,
чтобы о тленном позабыть?
Нет лучше сходим по грибы.
То древних царств и битв постскриптум,
в них нож врезается со скрипом,
белее мякоть, чем поп-корн,
тут вам и Жля, тут вам и Карна.
Здесь Анны Керн нога ступала,
а следом -в бакенбардах весь,
зафраченнный-ну ёлы палы!-
бродил повеса из повес.
До грибоварни б дотащить
вот этот Ахиллесов щит-
и снова в лес, и снова в бор,
чтоб волноваться, словно вор,
когда он взламывал гробницу,
как потаённую грибницу,
чтоб с мумий золото срывать
опавших листьев. Вот ведь тать!
Полки берёзовых околков
обступят. Как в стогу иголка,
я затерялся меж колонн
берез, захваченный в полон
природы мощными войсками.
Какими крупными мазками
прописан тишины пейзаж
после беспечных наших краж!
С времён как будто самых оно,
как внутренности фараонов
в стеклянны банках ждут грибы,
закуской к водке стать дабЫ.
2011
МИНОРНЫЙ ГИМН ФАЗЕНДЕ
Рабыней из ауры брызг поливных,
в купальнике пляжном, почти неприличном,
тебя в это общество дачниц иных
зашвыривало, как на Луну, - электричкой.
Мюнхгаузен лазил, гороховый стебель
используя элементом связующим
меж логикою и абсурдом. Констебль
где здравого смысла? Ведь полным и сущим
враньем его были все те селениты,
которых он видел в своем путешествии.
Но с женщиной спорить? Уж вы извините!—
что грядку граблями чесать против шерсти.
И ты, обрядившись в бароновы брюки,
косицу запрятавши в свой треугол,
меня посвятила в симфонию брюквы,
морковки, редиски... О, точный укол
твоей дирижерской размашистой палочки,
куда и чего мы сажаем с весны.
О, эти поливки! О, эти прополочки!
О, эти тревожные летние сны!
Но выпала из-под треугола косица,
чтоб дернуть и вытащить вместе с конем.
И ты на соседскую дачу коситься
взялась, чтоб пилить меня ночью и днем.
Мы вышли с тобою из этой распилочной
на доски и брусья разъятые и,
шатались, как два алкаша из распивочной,
друг другу слова говоря непредвзятые.
И вдруг я увидел –антенны торчат
у нашей соседки над теменем. Выверить
полеты свои выводила внучат,
которым достались коленки на выворот.
Так ползали вместе по краю листа,
каких-то кузнечиколапых доили,
и, видно, уже, понял я, не спроста
детишек зеленых дождинкой поили.
Мы стали с тобой мурашами и тлей,
по стеблю взойдя – селенит с селениткою,
измялись, протерлись и слились с землей,
как джинсы, что шиты соломенной ниткою.
Фазенда? Плантатор? Моцарт и Сальери?
Барон у камина? Фемина? Дворец?
Фантазии это. Хотя бы в сарае
доесть бы на старости свой огурец.
22-23, август, 2003 год
ВОСПОМИНАНИЕ О ЛЕТЕ.СТРЕКОЗА
Театр грациозных поз-
балет танцующих стрекоз.
Спектакль окончен. Где-ты, лето?
Лишь листья смятые -билеты
сквозь стрекозиное крыло
стекла квартиры- пятна мутные,
о том напоминал Крылов,
мы ж чувствуем ежеминутно...
Личинки быстрые машин
шныряют в глубине под ряскою.
Маши же крыльями маши,
крась мир неоновою краскою,
вставляй в прожилок витражи
леса,болота, наши дачи,
и красату их покажи,
чтоб было так а не иначе.
2010
ОЗЕРО
В глубинах озера пиастры карасей
как в сундуке монеты чешуятся,
пока трава в брильянтовой росе-
во всей красе. Чего,скажи, бояться?
Идем - на абордаж -и берег наш,
как борт гонимого волнами галеона,
среди других преступных наших краж-
всех драгоценней- золото гальянов.
Они ценны ,как инкские божки,
но будут переплавлены ухою,
и даже щуке не сносить башки,
с её столь тугоплавкой требухою.
Ацтекский идол, Бог Кетцалькоатль-
щуренок ещё щерится и сердится.
И, словно взгляд прощальный-эта даль,
и солнце,словно вырванное сердце.
2010
Порыв
То ли явь, то ли сон. Осветила полнеба зарница.
Ниц попадали травы. Ломилась гроза на прорыв.
Кто-то ветку сломил. Закричала полночная птица.
Налетел на мой сад неожиданный ветра порыв.
Для чего и откуда? Ну кто же – ответьте мне—скажет?
Это, может быть, чудо, а, может быть, что –то другое.
Мысль ничейная. Или какая нечайная кража….
Ты проснулась, коснувшись меня ,словно ветер, рукою.
Ну а может быть, это предчувствие исчезновенья?
Ведь и мы, словно ветра такой же внезапный порыв
чью-то ветку колеблем, придя лишь на миг, на мгновенье
в сад чужой, чтоб отпробовать белый незрелый налив.
Кто сломил эту ветку? А верилось—будет зеленой.
Кто натряс кислых яблок на жирную землю под ней?
Неужели же ветер? Иль кто-то еще во вселенной?
И вот так вот тому и бывать до скончания дней?
Кто же бродит, скажи мне, кто бродит по нашему саду?
Отчего так тревожно, скажи, на душе?
Отчего так печально трещит под травинкой цикада?
И на яблоне нашей цветы облетели уже…
Кто сечет своим острым ножом наш поющий терновник?
Кто ворует наш кислый, неспелый, зеленый ранет?
Кто порывами ветра колеблет наш шаткий треножник?
От кого же такого во веки пощады нам нет?
Что молчишь безответно? Я тоже не знаю ответа.
Ждать ответа от ветра – дождешься когда-то едва ль.
Начинается лето. Пока начинается лето.
Но откуда-то дышит уже леденящий январь.
1999
1. Левитация. 2. Венерин башмачок. 3. О полёте
1.
Левитация по Левитану,
куст акации, как у Кустодиева,
это тихой природы «осанна»,
голоса её и мелодия.
И оса, прозвенев, - по фарфору,
вторит этому стройному хору,
молоточками клавесинными,
ну зачем это всё? – спроси меня.
Для чего у купчихи ямочки
на щеках, а сама -то в рамочке?
Это яблочки в крону затырены,-
ветка пальчиком оттопыренным.
Так вот с блюдечком , медитируя,
ты держи её крепче за выточки,
когда вдруг воспаришь, левитируя
над пейзажем шагаловской выточки.
С самоваром летя над Витебском,
над Обскою губой, над Воронежем,
из глубин голубей повытаскав,
ты держи её крепче, уронишь же!
2.
Венерин башмачок-
цветок на полигоне,
нет, то не Башлачёв
на струны налегает.
Такая тишина!
Но в арфе паутины
тончайшая струна
мгновенно коротит,
лишь только возле губ - слова,
произведут движение,
вмиг купидона тетива-
стрелой -на поражение.
И крылья солнце золотит
через узоры листьев,
куда стрела не залетит,
а всё равно так близко!
Пока держу чеку я,
пока ещё не бой,
и от войны сачкуя,
любуются тобой
бойцы мотопехоты,
как ты по полю минному
идешь с большим букетом
не замечая, мимо,
оставив меж растяжек
свой легкий башмачок,
чтобы ,курсант, бедняжка,
в казарме спать не мог.
3.Баллада о полёте
Пленера плАнер – фюзеляж
дороги – крылья луговины.
Еще мазок – и вот пейзаж,-
соединились половины,
и с высотою красота
уравновесились - и леер
отброшен. Что же - ввысь смелее,
подъема формула проста!
Из терний тяготенья – в небо.
И если попадаешь в термик,
и тянет в крен и валит на бок-
есть элероны…Скажем - томик
Набокова. Чем не закрылок
для торможения полета?-
и ты глаза чуть-чуть прикрыла,
чтобы вообразить пилота.
Да –мы летим. Да - мы парим.
В том ангельская суть полёта,
всё это ведь не для пари,
а для того, чтоб длилось лето,
чтоб на лице твоём улыбка
или тень облака? Не знаю.
И для кого же дознанья
вот это явная улика?
Не для того ли, что от мужа,
сбежав, ты проявила прыть,
такую, что – не будет хуже,
коль дело, не начав, прикрыть.
Он спросит, хмуро, взяв за талию:
-Ты где была? Я обзвонил
все морги…Скажешь: - Знаешь, милый,-
мне кажется, что я -летала!
2011
НЕЗАБУДКИ
Незабудки –малютки невзрачные,
а присядет на вас стрекоза,
вы глядите скозь стёкла прозрачные
крыл её,как в оконце глаза.
2010
РЕТРО ВЕТРА
Облака обласкают днище,
нищий плес жемчугами усыпав,
обласок пьянит, как винище,
пенит нос волновые усы.
Парусами пара русалок
поиграют, смотрясь в отраженье,
над трубой парохода пара клок,
словно рыб глубинных движенье.
2010