Пустыня внутри, пересохшие чувства,
Скалистый безликий пейзаж.
И, кажется, в этом фатальном искусстве
Достигнут предельный форсаж.
Цистерну воды можно вылить на камни ;;
Они не изменят свой вид.
Лишь небу известна великая тайна,
Как мертвое делать живым.
Нежданно приходят безумные ночи и дни,
Спокойную жизнь пополам разрывают они.
Хотел бы сказать, как поэт, а выходит клише:
Любовь — это свежая рана на спящей душе.
Найдется любитель мистической прозы,
Предскажет и место, и срок.
Но тут бесполезны любые прогнозы,
И неоднозначен итог.
В пустыню врывается смерч беспощадный,
И прежней картине конец:
Кого-то слегка освежило прохладой,
А кто-то — уже не жилец.
…Уставший поэт, наконец, побеждает клише:
Любовь — это устричный соус в корейской лапше.