Салам тебе, моя гремучая тележка.
Большой привет тебе, любимая броня!
Шайтан-арба, гроза душманов - БМПешка.
Не счесть тех дней, когда спасала ты меня.
В палатках спят бойцы, а я в своей красаве.
У духов шансов нет застать меня врасплох.
Мы с Бэхой служим вместе на одной заставе,
на выносном, где СЛУЧАЙ самый главный Бог.
Не спать! Не спать! Глаза предательски слезятся.
Сижу на башне, проверяю АГС.
Гранатомет бабаи знают и боятся,
стволы коробочки в горах имеют вес.
Мы подрывались с Бэшкой на душманской мине.
Станкач китайский нам простреливал бока.
Но я всегда молился ей - моей богине,
броне, что славою покрылась на века.
Когда в бою, (в эфире) требуют поддержки,
бойцы не могут сладить с бандой в сотый раз,
спешат на выручку винты и БМПешки.
Метет метлой в горах психованный спецназ.
Мы из-за этих психов тоже натерпелись.
Представь, ты в центре и огонь со всех сторон.
Вы что с душманами сегодня, черти спелись
или на вас напал войны тотальной гон ?!
Влетаем в пузо подоспевшей БМПехи.
Живые, мертвые вповалку, стонет рать.
В эфире голос замполита сквозь помехи:
Сержант, приказываю мертвых не бросать!
Там шквал огня, со всех сторон стреляют горы.
Механик задним ходом пятится к скале.
Но вдоль дороги снова оживают норы.
Металл звенит, давленье масла на нуле.
Горим! Но выйти, это значит в цинк и к маме.
Давай, родная! Задыхается мотор.
Я жив пока, но цел отдельными местами.
Тут уцелеешь, если целятся в упор!
И вновь открыли рты родные АГСы.
Для духов, это очень веский аргумент.
А из долины по квадратам бьют эрессы.
Уходят бесы, заключительный момент.
Остановилось сердце нашей милой Бэхи.
Корма залита кровью мертвых и живых.
А мимо нас шагают в горы мотопехи.
Я и сегодня помню лица молодых.
Я перед дембелем втихую нарыдался.
Со всех сторон тулился к раненой броне.
Я с БМПешечкой моей навек прощался.
Она погибла на ненужной всем войне.
И вот теперь хожу по танковым музеям,
когда встречаю БМП реву навзрыд.
Жаль дела нет до нас туристам - ротозеям.
Все вроде в прошлом, но душа еще болит.