"Кандагар, брат... Восемьдесят восемь", -
Мне сказал безногий ВОИН...
Инвалид...
Я тогда, в Москве, звенящей осью
Подземелья шёл из костромской дали.
Открывался мир блестящий, сложный, -
Чудо рукотворное страны - Метро.
На душе мне не было тревожно,
Лишь мельканье новых
стихотворных строк.
Нёс в себе я таинство лесное -
Ароматы трав и запахи земли,
Звонкость птиц, что так поют весною!
Я рожденьем с небом и с природой слит.
Лязгнули вдруг дверки электрички,
Снова, вновь толпу российскую вобрав:
Братья, даже недруги, сестрички...
Понеслись!
Куда?!
Ура, ура!
А толпа российская притихла,
Только посвист да вагонный стук колёс...
Вижу, по вагону катит:"Эх, ма!..", -
Инвалид в часы моих счастливых грёз.
Он в десантном голубом берете,
Форменная куртка цветом зеленит;
Взгляд его...
Такой не часто встретишь...
Сердце затоскует сразу,
заболит.
ВОИН был в коляске инвалидной -
Путь его короткий или длинный -
Сильными руками он себя катил,
И меня по сердцу ритмом крови бил.
Я, конечно, нет, не растерялся
В суматохе грешной нынешнего дня -
Вавилонского столичного огня...
Нервами своими в жгут собрался.
Сколько пронеслось передо мною?!
По Судьбе Российской мог быть я таким...
Навалились вдруг года стеною
И пошли, пошли в мгновение строки.
НА ГРУДИ ЖЕ ВОИНА - АФГАНЦА
СУМОЧКА ВИСИТ, ПОДОБЬЕМ РАНЦА,
И МЕДАЛИ РЯДОМ, НАШИ ОРДЕНА...
КТО ТЫ, ЧТО ЖЕ ТЫ,
РОССИЯ, за страна?!
"Кандагар, брат... Восемьдесят восемь", -
Мне сказал безногий ВОИН,
инвалид...
Вот зима,
весна и лето,
осень -
Всё проходит...
Но Душа,
Душа
Болит.