Зной лихой, знай — не одолеть тебе мой озноб!
Это твердыня моя, основа моих основ.
Что с того, что сено пахнет сотами и вином?
Я же знаю, что я богата в этом мире, а не в ином.
Что с того, что солнце бродит по дну неподвижных глаз?
Я же знаю, что умираю опять не в последний раз.
Хоть и, смеясь, не верят, будто дымные рукава
Смерти ко мне тянулись, я ведь, как явь, жива.
Зной сухой, не обнимай меня одеялом чужих молитв!
В кости озноб мой вгрызся, он и в жару болит.
Держит меня, ни умереть не даёт, ни жить.
Нежить играет у колокольчиковой межи.
Нежить звонит в сиреневые колокола,
«С кем ты ходила, — хнычет, — где ты была»?
Может, стрелой в спине и дрожит этот грустный зов?
Что с того, что рассвет наполняет зовом своим альков?
Зной слепой, не обирай паутину с моих ресниц!
Мне не подняться выше даже бескрылых птиц.
Только бы видеть в паучьем ползучем сне
Волю Его, любовью начертанную во мне.