***
Отвергнуто всё, что от сердца дарил я,
тоскливо лежит не разобранной грудой,
ведь то, что просила ты – божии крылья, –
пока не сумел привезти ниоткуда.
Родная, не плачь. Ветер сменится. Снова
поднимет мой призрачный парусник якорь,
откроет страну после шторма слепого,
где морось, туманы и вечная слякоть.
Там флейта играет и пастбище сочно,
тучнее не знают на острове в море.
Стою у подъезда. К трубе водосточной
щекой прислонился, расстроен и вздорен,
и мыслью взлетел – на не встреченный остров, –
где полнятся музыкой море и скалы.
Без крыльев лететь неожиданно просто.
Прибой на минуту расцветится алым…
Очнувшись, почувствовал: ветер крепчает
и, кажется, скоро окажется сильным,
Душа растревожена криками чаек.
Пора улетать. Я бездомный посыльный.
Туда мне, где зреют, пером обрастая,
ветрила живые. В штормах меж волнами
они матереют, сбиваются в стаи
и к нам прилетают весенними снами.
...Родная, не плачь, у трубы водосточной
достаточно холода. Не улечу я,
а просто уйду. С моря ветер восточный
срывается, колкостью душу врачуя.