Отзвук мелодий стародавних,
Как сон далёких детских дней.
Звуки «жалейки», дед-наставник,
И храпы взнузданных коней.
Слышу жужжанье самопрялки,
Вижу лучины скудный свет,
Девчат, крещенские гулянки,
И, весь в пару морозном - дед.
Шагнул, пригнувшись, сел на лавку.
Огромный, инеем оброс.
Простоволосый, в безрукавке.
А за окном – трескун мороз.
Потом уж мать, её рассказы.
Отец порой припоминал,
Как пана местного приказы
Парфен исправно исполнял.
Не от того ль привык так рано
Под петушиный крик вставать,
И лошадей горячих пана
Лишь только он мог подковать.
Шапку под мышку, в безрукавке,
(наверно в радость зимний день)
В лаптях, мороз грозит удавкой,
Зато дрова рубить не лень.
Воз наворочал под завязку.
Лошадка в горку не берёт.
Впрягся Парфен вместо «Совраски»,
Притормозил лишь у ворот.
Без дел особо не слонялся.
Сеял, пахал, подковы гнул.
И только Богу поклонялся.
Таков мой дед, теперь и внук.
Быть может, кто и не поверит.
Однако вон внучок идёт.
Рост за два метра, кто измерит,
Тот подтверждение найдёт.
Подковы внук не гнёт, но в деле
Наукой сложной овладел.
Словами попусту не мелет,
Поскольку знает их предел.
Я предка чту и горд за внука.
За сына, правнучек, семью.
И знаю: жизнь - тому наука,
Кто оценить смог в ней свою.