1.
Стоит, опухшая, хмельная...
Блюёт, склонившись у перил...
Она? Нет. нет... ОНА! я знаю...
Вот та, которую любил!
В какие же забралась кущи
бомжиха, мученица дна?
Подбитый глаз, чулок приспущен,
стоит, растрёпана, бледна…
И, не оправившись от шока,
я вспоминал, боясь взглянуть,
её роскошнейшую попу,
её божественную грудь…
Вокзальные мелькают лица.
Таращатся. И пот на лбу.
Она блюёт и матерится,
и злобно смотрит на толпу.
И, отвернувшись виновато,
я вспоминал свою вину:
как мы рассорились когда-то,
и я пустил её ко дну.
И как в одной из подворотен
я ей кричал: – Ты неверна!..
Как я был мелок, горд, и злобен.
Как горько плакала она…
2.
Батоном и пивком пирует
бомжиха, толстая, больная...
Потом она поёт, танцует,
поддатая, немолодая...
Кругом народец прёт вокзальный,
прёт напролом, ругаясь люто.
И предлагают секс оральный
Надюха, Верка, тетя Люба...
Всё, как всегда, всё так не ново.
Национальных нет идей...
Вот два мента, сняв дань с торговок,
спешат собрать оброк с б***ей.