С отрогов древности
Алтая и Урала
идея зрела
и спускалась вниз,
на юг,
и древней Персии,
Месопотамии,
досталась
и разрослась
на южный древний
полукруг.
Персидский царь царей
Виштапса.
Государство
в месопотамских
дальней древности краях.
Ещё не принял царь
ученья Зороастра,
огнепоклонника:
царям не ведом страх.
На всякий случай
заточил в тюрьму
пророка.
Тому
чудесное спасение
пришло.
В зороастризм
был обращён палач
до срока –
чтобы успеть
и замолить большое зло.
С мечом проник
в молельню
кривоногий турок –
и Зороастр, пророк,
как мученик, погиб,
чтоб повсеместно,
от Эллады
до Кашпура,
жрецы Авесты
жечь огни
могли б.
И жгут
наследники
предгория Урала
и в Гуджарате
и в Бомбее.
Ныне жгут.
Пророков
после первых
столько стало!
И по всему,
отринув старых,
новых ждут.
Оно не ясно –
что? кому? зачем?
Откуда
сие обилие
на дереве
ветвей?
С трудом
язычника
спасает вера в чудо,
в сомненьи христианин,
мусульманин, иудей.
Растут, взрываясь,
как поганки,
и небо застят
хлысты и сатанисты,
и гумус прочих сект.
Видений вещих
много было
Зороастру,
но даже он
чудес
не смог предвидеть всех.
Восьмого,
суть последнего виденья:
на древе,
выросшем ветвисто на глазах,
эпох ветвилось
олицетворенье,
религий будущих –
как на аптекарских
весах.
Песков зыбучих
волны плыли
к Междуречью.
Качнуло, видимо,
сакральные весы…
Переоделись
духи злые
в шкуру человечью;
творят такое
ночью тёмной –
до утренней росы.