Туники шелк, лавандовый хитон струится складками до щиколоток...
О, римлянка, - он был в тебя влюблен, - сквозь стук мечей и рев орущих глоток
Он слышал мягкий голос, из глубин твой влажный взгляд призвал его к победе,-
Он властвовал, жестокий исполин, арены раб, - он жил на этом свете.
На улицах, где пот и фимиам сплетаются в неповторимый запах
Босых кварталов, - он родился там, а ты жила средь роскоши в палатах
В величии фамилии своей, лишь изредка под тенью паланкина
Ты на плечах рабов на мир людей смотрела через щелку балдахина.
Шесть стражников, доспехами гремя, перед тобой дорогу расчищали.
Кровавая вечерняя заря сочилась через Тибр до Квиринале...
Ты наслаждалась властью и судьбой, не ведая, что сквозь толпу, хмелея,
Горящий взгляд летел вслед за тобой и застывал в воротах Колизея.
И час настал, идущие на смерть нашли ее, сражаясь на арене,
Не победить для них – лишь умереть, чуть более, чем умереть на сцене.
Осталось двое... Он лежит в крови, поверженный, и жаждет только взгляда.
И он дождался... С возгласом: «Умри!» его нашла желанная награда.