Другу Исе Махмудову
Сырая желчь моей душе сродни.
Глаза свой взор полупечально прячут.
Я сам с собой! Стою один в тени,
Былых времён судьбу переиначив...
Стопа коснулась безмятежья плит.
Вознёсся купол в небо величаво.
И пресный ветер засуху сулит,
Играя с тучей лёгкой и курчавой.
Хрустит в окне распятое стекло
И сквозь него ютится крона ели.
Дыханье птиц, как эхо, пролегло,
Как будто стон, восстав из колыбели.
Никто не слышит мой наивный смех.
Рук сжатию перечит костный холод.
В языцех мнётся первородный грех
И ноздри гложет перезрелый солод.
Последний друг меня корит в лицо
(Скорее, хвалит, чтобы не обидеть!)
И мысли вьют упругое кольцо,
Глаголя древним языком «Изыди!».
И мне чужда отныне благодать
(Я сам себе порою стал не верить!)
Учусь, упавши заново вставать,
Сжимать в деснице немощной потери...
Бывает так, что некуда идти.
Сомнений лёд во хруст смыкает душу...
И звёздный нимб не ведает пути,
И мой оскал никто не хочет слушать.
Ну что ж... опять учусь беспечно жить,
Слагать молитвы, не познавши ноты,
Сухой гортанью каждый вздох томить,
И бунтовать, противясь тайнам плоти...
И потому свой каждый слог ценю
(Крошится грудь, как треснувшая глыба!)
За прошлое за всё себя кляну,
Иду по краю, чтоб не сбиться.
Ибо...
21 марта 2012
Грозный