Кто ты, лицо мое ночное,
в слезах проснувшееся вдруг,
когда меж смертью и чумою
бьет в бубен пиршественный круг?
Зачем очнувшись безнадежно,
пугаешь криками гостей,
пока чума на образ божий,
смрад возливает из горстей?
Уходим с пира на гниенье
с чумною палочкой в очах,
судьба у падали гиенья,
рассудок жирный в ней зачах.
А ты, очнувшееся в страхе
дитя своих невинных глаз,
в холстине чистой как в рубахе
усни и не пугайся нас.