Он открывает глаза, решает, что нужен апгрейд,
Проходит на кухню, готовит грейпфрутовый сок,
Одевает костюм, начинает автобусный рейд,
Тонкая синяя линия колеблет его висок.
На вокзале берёт билет в город детства
(Путь всего ничего, трое суток – и там),
Он поджар, лёгок, солнечен с малолетства,
И похожий на ранец, блистает его чемодан.
Ставит вещи под полку, разворачивается направо,
Успевает подумать «забыл сигареты»,
Воспоминания накатывают на него, словно лава,
Поезд медленно едет в то самое лето.
На гармошках губных шепелявят солдаты,
Режут-жрут колбасу, мнут газету со свастикой,
Чёрный дым пепелища на вкус сладковатый,
Оккупанты колотят трибуну для праздника.
Васька шепчет, что бомба готовится просто,
Главное пронести, остальное он сам, он сумеет,
В сумке ворох железа, качается мостик,
Постовые пьют кофе, и быстро темнеет.
Взрыв наутро взлетает дикими голосами,
Топот, выстрелы, крики переходят на ультразвук,
Не мигая, он смотрит сухими глазами
На убитого Ваську, оставшегося без рук.
Касок, досок, мундиров чернильные пятна
Образуют дыру. По проходу идёт проводник,
Тяжело выдыхая, поезд катит обратно.
«Бригадира зовите! Тут кажется умер старик».