Гипноз Армагеддона (начало)
Зевал тогда бесшумный город.
Самим себе придумав повод,
Когда исчезли с улиц гули,
Тугие тучи обтянули
Как шлема рыцаря забрало
Пунцово-чёрным покрывалом
Дома Москвы и МКАДа обод,
Его дороги, каждый провод.
Семнадцатый июньский день
Окутала немая чернь.
Не видно стало небоскрёбов,
Язык слегка корябал нёбо,
И сухость губы ощущали,
Молитву сбивчиво трещали.
И воздух, впитывая влагу
Со всех живых, готовил брагу,
Взамен вселяя власть озноба,
С других миров предтечи злобы.
Под сводом тьмы, бетон дрожал
И мозг немножечко съезжал.
В погодных пунктах наблюдений
Не ждали этих поведений
Ни бурь, ни дождевых осадков,
Ни буйств, ни вихревых задатков.
Под тьмою в следующих минутах
Себя почувствовали в путах,
Сковавших их передвижения,
Все, кто был в зоне пораженья.
Других, кто видел сон дневной,
Ворочил в бреде душный зной.
И вдруг без видимой причины
С низов в небесную пучину
Спираль из недр возникала,
Так что попадали бокалы,
Тревогу больше утверждая,
Но восхищенье порождая,
В сознаньи каждого мужчины
Масштабами сей чертовщины.
И ускоряя оборот
Спираль сверлила небосвод.
Сведясь в вершине до иглы,
Она проткнула центр мглы,
Лишь точку там слегка оставив,
Поверить всех едва заставив,
Что то прорвался солнца луч,
Но под сплошной армадой туч
Сверло исчезло в перерыв
Вспоров неведомый нарыв.
И лавой из него потёк
По каплям красный огонёк.
Раздался взрыв глухим хлопком
И ярым треском и шлепком
Прошлись хлысты синхронных молний
Взрывая храмы, колокольни,
Мечети, склепы, синагоги,
Святыни, кладбища и морги,
А где-то шаровым клубком
Они прошлись ещё катком.
А сверху свет смотрел на нас
Он был похож уже на глаз.
Усилился разряд с востока
И в гуще смешанного смока
Нарисовались силуэты
Коней из нового завета.
На них чуть всадники виднелись,
У тех печати те имелись
И каждый занял свои части
Посева горя и несчастий.
И как в писании назло
Четыре было им число.
Пока планету жгло стихией,
И всадники неслись лихие,
Пока дома рвало от смерчей,
Багровый глаз, уже очерчен,
Открылся, щурясь огляделся,
И вдруг в мои глаза так въелся,
Что сквозь зрачки читал нейроны;
Я замер, колотясь невольно.
От жути пульс частить уж стал,
Глаз будто душу мне хлестал.