И дарит дерзкий пианист осенних грез печаль и нежность.
И в тишине кленовый лист таит в полете безмятежность,
И тот, кто ждет меня во мгле осенней полночи в ненастье
Когда-то подарил бы мне такое призрачное счастье.
Но не случится больше нам гулять в тиши ночной аллеи,
И музыка одна вольна понять, о чем теперь жалею,
И подхватить и свет, и боль, когда в душе уже ненастье,
И, кажется, что эту роль могу сыграть в порыве счастья…
И ветра там, в ночной глуши, где звезды дерзко догорают,
Где не любимый вдаль спешит и больше видеть не желает.
Ну что же с этим делать мне? Когда во всем несовершенство,
И осень – силуэт в окне, не грусть, а только миг блаженства,
И мир готов ее принять, и полюбить, какая радость.
Что в свете призрачном огня все это понимает разум.
И август тратит свой запал, навек забыв о сне и яви.
А пианист для нас играл осенних грез, и свет вдруг явит
Каких –то строк немую боль, и дней тепло, что нам осталось,
И только в пустоте любовь, по золоту листвы металась…
Врывалась в дом и снова прочь неслась, забыв о нас с тобою,
И только осень, только ночь одарит светом и любовью.
А тот, кто ждет меня во мгле осенней полночи в ненастье
Когда-то подарил бы мне такое призрачное счастье.
Но дарит дерзкий пианист осенних грез печаль и нежность.
И в тишине кленовый лист таит в полете безмятежность.