Пласт загара белеет, как будто срывает полотна
неврастеник-художник, запачкавший пальцы в медовой.
Или кружево тины, упрятав под кожей болото,
зарубцованной язвой ждет шаг робкий снова и снова.
Вы стираетесь с плеч меткой солнца под утренним душем,
когда мыльная пена воронкой заходит под поры.
Я глотала бы шелочь, впустив хоть кого-нибудь глубже,
полоскать рецессивное сердце как алые шторы.
Где в густую молочную пену ресницами воздух
в ожидании встречи взбивается в шаге до звука
десяти голосов - для меня единично похожих,
и за голодом крепкой - лечу в мягкотелую руку.