Из сердцевины зябкого листа
Тревожно смотрит август.
Даль чиста,
Но щурится и осенеет небо,
Неумолимо двигаясь к земле.
Грибы ещё растут в дневном тепле,
И мёда вдосталь на цветках пчеле,
Хоть день пошёл на убыль,
даже в небыль…
Вздыхает лето, предвкушая миг,
Когда чужим окажется грибник
В пустом лесу,
глядящем исподлобья.
Для человека праздного закрыт,
Он, точно Леший призрачный, стоит,
Костлявый, серый, сумрачный, на вид –
Паломник
из времён междоусобья.
Увядшая, качается трава,
Ей сохнуть и желтеть до Покрова,
Пока ветрами снега не надует.
И, уходя под этот белый снег,
Бескрайний луг,
заброшенный навек,
найдёт успокоенье и ночлег,
простив, быть может,
пустоту людскую…