аржаных напёкши караваев
да плодвы садовой и лесной,
солнечная печка, остывая,
стала мягкой, будто шерстяной:
крадучись, в заоблачную кухню,
в самый сокровенный закуток,
проберёшься - и немедля ухнешь
на четыре лапы в тёплый стог,
зная замиранием надчревным,
будто с превеликой высоты,
как разноголосы и распевны
внутренние кошки и коты.
воробьиный табор на заборе,
гомоня, зовёт наперебой
грецкое ореховое море
подобрать - и унести с собой:
там, под кожурой обманных яблок,
веет ветер средиземных стран
и живёт двухпалубный кораблик,
маленький складной кОтОмаран:
видом он морщинистая бочка -
угодит в любые невода,
но не уплывёшь поодиночке
в половинных шлюпках никуда -
то ли заплутаешь в тинных чащах,
то ли загорчит к зиме ядро...
а морской котяка - настоящий,
правый глаз прищуривший хитро.