Когда в шестнадцать лет
Я стал студентом
И в городе чужом, один,
Случайный,
Ещё не зная правил общежитья,
Снял комнату у старой спекулянтки,
Хитрющей словно десять бестий сразу,
То растерялся и душой погас.
Огромный город,
Глазу непривычный,
Пугал своей вознёй и суетой,
Машинами, летящими навстречу,
Трамвайным перезвоном
И ночными
Огромными рекламными щитами
С таким неугасимым мельтешеньем,
Что сразу становилось сердцу больно.
Хозяйка мне сказала,
Пряча деньги
В потрёпанный застиранный чулок:
- Смотри, дружок, не балуй понапрасну,
Ни пьяных чтоб дружков
И всяких оргий.
Ни подлых баб,
Я не люблю разврата.
Она ушла,
А я сидел, несчастный,
Перебирая книги и тетради
И думая о горестной судьбе.
А через месяц, скрипнув половицей,
Ко мне тихонько женщина прокралась,
Хозяйская безнравственная внучка.
Лет двадцати,
А, может, и поболе,
Смешливая безумная коза.
Она сказала:
- Тихо, ты, студентик,
Давай с тобой в бирюльки поиграем,
Пока старуха спит, храпя нещадно.
Я онемел.
А гостья деловито
До трусиков разделась.
И впервые увидел я исподнее бельё,
Что женщины так откровенно носят.
Минуты шли,
Тревожные, шальные,
А я не мог пошевелить и пальцев,
От страха даже мысли растеряв.
- Чего ты ждёшь? - дрожа нетерпеливо,
Она мне прошептала. –
Будь смелей.
Возьми меня!
Ах, сосунок несчастный!
Но я её не взял.
Мне было страшно,
И стыдно.
И ненужная тоска сковала сердце
Хваткою железной.
Что будет, думал я,
Но что же будет?
А женщина взглянула мне в глаза
И удивилась.
И оделась молча.
С тех пор я никогда её не видел,
Совсем забыв про этот дикий случай.
Уже давно я горестный старик,
Скриплю едва
И думаю о Боге,
Готовясь к безутешным Небесам.
Моё жильё, похожее на келью,
Пустует днями.
Редко забредает
Сюда такой же горестный старик.
Но вот вчера дверь шумно распахнулась,
И женщина вошла,
Вся в блеске жизни,
Прекрасная,
Как будто амазонка,
Жестокая,
Как тысяча чертей.
Она разделась прямо у порога
И, голая, со мною рядом села,
Прижавшись обнажёнными грудями
И говоря:
- Возьми, возьми меня!
Но я её не взял.
Уже бессильный,
С тоской взирая на цветенье тела,
Я медленно и грустно отстранился.
И долго плакал,
Бездной потрясённый,
И мысленно уже прощался с миром.
Как явь страшна
Без женщин и любви!
Как не хватает сказочного счастья!
Р.Маргулис