Глава XI
Святые отцы не только призывают, но и умоляют нас усердно приняться за сей «умный труд» – за непрестанное призывание имени Божия; сим деланием ум обретает душу, а душа обретает дивного Бога. Гимн имени Божию
Святые отцы не только изъясняют сие таинство невещественного делания, не только призывают к сему «умному труду», но и упрашивают, и даже умоляют не отвратить своего слуха от их мольбы и усердно приняться за стяжание своей души – за сей «умный труд», который начинается воплем: «Помилуй!» – и постепенно сей вопль претворяется в вино «веселия вечного», по слову преподобного Ефрема Сирина, который и говорит: «Будем трудиться в молитве – это виноградная лоза; вино ее есть веселие вечное».
И еще здесь, на земле, сей вопль чудесным образом изменяется в неумолкаемое радостное славословие Богу Небесному, Богу-Спасителю дивному, дивным путем сотворившему спасение наше и спасающему нас таким божественно-простым, таким непостижимым чудесным способом: непрестанным призыванием Его Святейшего имени. И еще здесь сей вопль взыскующего ума, который после долгих и многотрудных поисков и слез, после томительных ночей и тайных рыданий, после дневных стенаний и вопля, наконец, внутренним чувством издали, как бы в тумане, узрит свою поруганную красоту, свою бедную-бедную душу – узрит больную, измученную, израненную бестелесными жестокими разбойниками и насильниками, увидит ее в убогом, беспомощном и жалком виде – и сквозь слезы острой боли с веселием воззрит на свою потерянную и обретенную радость, на ту, которую взыскует Сам Бог, и с радостотворной печалью возьмет ее за руку и поведет к Богу. Но поведет с поникшею главою, как виновник ее блужданий, падений и мук. И уже втроем, и се – цельная Божия красота! – предстанут перед благодатным Богом втроем со своей вечной подругой – поблекшей и почернелой общей соучастницей вожделений и страстей, с носительницей вещества земли и тления, с телесною плотью – втроем предстанут на славословие за спасение и на похвалу дивного имени Господня, имени вечной Божественной Любви.
А где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них,[51 - Мф. 18, 20.] – изрекла Своими устами Божественная Любовь.
И се – мир Божией красоты! Се – Божественная гармония Неба и земли!
Познали отцы сию Божественную гармонию, сию тайну Царствия Божия, внутрь нас сущего, познали ее реально: в живом чувстве сердца, в дивном изменении своего ума и всего жития.
«Ибо христианин – это новая тварь, отличается от всех людей в мире обновлением ума, умирением помыслов, любовью и небесною приверженностью ко Господу и мыслью своего ума, жительствующего на небеси» (преподобный Макарий Великий. Беседа 5-я, 3–5).
Познав это божественное изменение в себе, отцы и умоляют нас приступить к сему деланию незамедлительно, пока есть время, чтобы получить навык для вечности. И приступать со страхом и трепетом. Со многим благоговейным вниманием, ничего не ища от Господа славы, кроме сей одной милости.
Послушай, как умоляют нас святые отцы. Преподобный Мелетий Исповедник любовно взывает: «Возлюби сие, возлюби, якоже любит любимо быти, сие зареносное, светозарное, сладостнейшее, красное всех сладчайшее призывание. Якоже божественную молнию обращай в сердце твоем, тайным голосом вопия Тайновидцу: Сыне Божий, помози мне! Христе мой, сохрани мя! И сие глаголи всегда и во уме твоем носи: и просветишься, и приимешь Божественную благодать, и плотоносен Ангел скоро будеши». И далее он говорит: «Всяк благочестивый память Иисуса должен всегда носить. Призывание сие во уме всегда иметь. Тако бо душа бывает храм освящен, молниеносен воистинну и огнесветоносен. И зареносия исполнен и полон светозарна». И в другом месте сей святой умоляет такими словами: «Двизай убо, двизай всегда устами сердца. Зови воплем немолчным, непрестанно глаголи: Сыне Божий, помози мне! Христе мой, сохрани мя! Сие творя всегда, от присноучения удержишь во обычаи, а отсюда и в навыкновение достигнешь, и иметь будешь в себе как естественную и нераздельную вещь, в естество от навыкновения претворенную. И спя, и засыпая, и ядя, и делая что-либо, всегда будешь иметь бодрость внутреннюю и трезвенность сердца. Будешь храм и престол Божий, и Ангелам равен, хотя и по земле плотоносящей ходить будеши». И сей дивный святой как бы заключает свою молитву любви такими словами:
«Иисуса возлюби от всея крепости,
С Ним твори собеседование,
Его всегда ищи,
О Нем помышляй во уме твоем,
Его имей в размышлении твоем,
Его доброты вожделей,
Иисуса красоту люби,
Его чувством стяжи: и зря,
И слыша, и дыша,
И сидя, и стоя всегда к Нему взирай,
И получишь вся добрая нынешняя
и будущая».
Святитель Григорий Палама: «Братия мои христиане, молю вас и я с божественным Златоустом, спасения ради души вашея: не вознерадите о таковом деле молитвы, подражайте тем, о коих говорил вам, и елико возможно есть, последуйте им. И если мнится вам неудобна быти вещь сия вначале, то да будет известно вам – якоже от лица Вседержителя Бога говорю: яко самое то имя Господа нашего Иисуса Христа призываемо на всяк день непрестанно, имать удобно сотворити нам неудобства она. И еще многовремением обыкнем и усладимся в том, когда познаем опытом, яко несть невозможно, нижё неудобно, но возможно есть и удобно. Блаженно пребывание в сем небесном делании!»
И святой Исихий восклицает: «Блажен воистинну, кто так прилепился мыслию к молитве Иисусовой, вопия к Нему непрестанно в сердце, как воздух прилежит телам нашим, или пламя к свече».
И святитель Златоуст умоляет такими словами: «Молю убо вас, братия: правила сей молитвы никогда не оставляйте. Но аще едите или пиете, аще путешествуете, аще ино что творите, непрестанно зовите: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя»».
И сколько можно было бы привести свидетельств из святых отцов, где они умоляют нас из сострадания к нашему неведению и невежеству, к нашей внутренней духовной непросвещенности – умоляют приступать к этому деланию со всем усердием и благоговением.
Но и этих немногих свидетельств достаточно, чтобы уразуметь из слов святых отцов, что они знали, опытно изведали в чувстве сердца неизглаголанность тайны в призывании, в непрестанном призывании святого и спасительного имени Господа нашего Иисуса Христа.
Потому и просят, потому и умоляют нас спасать свой ум и свою душу сим дивным призыванием. Это и есть та спасительная тайна всех святых, которой они спасались. Святые Божии познали эту сокровенную тайну, сокрытую в имени Божием, познали опытно спасительное действие сего имени на всего человека: и на тело, и на ум, и на сердце. Они познали, что величие имени Господа Иисуса превыше постижения всех разумных тварей – и земных, и небесных. Они познали, что имя Господа Иисуса – паче всякого имени. Оно – источник Божественной жизни. Оно – Дух. Оно – животворит, изменяет, переплавляет, боготворит.
Имя Господа Иисуса Христа содержит в себе особенную силу, Божественную. Силой сего имени тело исцеляется от недугов, душа – от страстей. Пред именем Иисусовым трепещут демоны и, мучимые страхом величия Его Божества, бегут от Него. Потому отцы и сказали: «Бей супостатов именем Иисусовым, ибо нет сильнейшего оружия ни на небе, ни на земле» (преподобный Иоанн Лествичник). Ради имени Иисусова, призываемого молящимся, нисходит ему помощь от Бога и даруется ему отпущение грехов. Ради имени Господа бывает услышана молитва наша грешная и ради сего имени даруется нам спасение.
«Силой имени Иисусова освобождается ум от колебания и кружения в помыслах пустомыслия и воля укрепляется в соблюдении заповедей Господних. Силой сего имени просветляется ум и дозволяется пребывать в душе мыслям и чувствованиям богоугодным, принадлежащим непорочному естеству человеческому; и нет в ней места для мыслей и чувствований чужих» (святитель Игнатий Брянчанинов. Аскетические опыты. Т. II).
Именем Господа Иисуса даруется оживление душе, умерщвленной грехом.
Христос Господь Иисус есть Жизнь, и имя Его живительно, исполнено жизни. «Имя Его есть жизнь вечная» (святой Симеон Солунский).
Оно животворит призывающих его с верою и делает причастниками жизни вечной. Имя Господа Иисуса – свято и освящает призывающего: освящает уста, язык, сердце и все тело; освящает и окружающий его воздух. Бог … дал Ему имя выше всякого имени, – говорит апостол, – дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних, и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца.[52 - Флп. 2, 9 -11.]
Познали святые Божии эту сокровенную тайну имени Божия, познали ее опытно, в дивном изменении своей человеческой природы, потому и зовут, и приглашают, и умоляют нас, темных и непросвещенных, молиться именем Иисуса. Они познали тайну имени Бога именуемого, открывшегося нам в своем «новом премирном имени» (святитель Афанасий Александрийский), и сему имени по всей земле строили храмы и создали стройный чин богослужебный. Все молитвы вознесли они во имя Его, и моления ради имени Его. И всякого человека, в сем веке от рождения Богу принадлежащего, освящали именем Христовым. Всякого человека учили любить сие имя паче всего на свете, дышать этим именем как воздухом, иметь его в уме своем и на устах, в сердце и в помышлениях и взывали:
«Возлюби сие, возлюби, якоже любит любимо быти сие зареносное, светозарное, сладчайшее всего, сладостнейшее призывание. Ибо Тот, Кто носит сие зареносное и светозарное имя, и Сам есть Свет зареносный, усладительный и всего сладостнейший, и достоин быть призываемым и воспеваемым с любовию и во все времена, и не простыми гласами, а преподобными, то есть Ему подобными. Так святая Церковь и поет в своем божественно-вдохновенном, волнующем, трогательном и величественно-нежном гимне, гимне вечернем: «Свете тихий, святыя Славы… Иисусе Христе…»» (преподобный Мелетий).
Да, преподобные иноки имели эту любовь ко Христу-Спасителю. Они опытно познали, что Он достоин воспеваться во все времена преподобными. И с какой ангельской усладой они именовали Его сладостное имя! И с каким божественным упоением они любили светозарное имя! И с какой верой и любовью призывали Его! С каким ангельским услаждением они претерпевали всевозможные муки и мучения за сие имя! И с каким небесным вдохновением и говорили, и писали о Нем и воспевали Его: На всяк день благословлю и восхвалю имя Твое в век и в век века.[53 - Пс. 144, 2.]
И оправдалось на них слово пророка, сказавшего: и похвалятся о Тебе любящие имя Твое.[54 - Пс. 5, 12.]
С каким решительным отрешением от жизни вещественной, плотской, от земных вожделений плоти уходили они в пустыни и скалы, в леса и дебри ради сего имени! Оставляли матерей и отцов, жен и детей, невест и женихов, богатства, почести и славу – и устремились в путь узкий и тесный, в путь скорби и лишений ради Того, Кто усладил их Своим сладчайшим именем.
Их божественной любви к сему имени, их тайному слуху было открыто Духом Святым таинство глубин небесных, таинство сокровенной жизни мира «умного», мира горнего, где «все естество Ангельское беспрестанно славит пресвятое имя Твое, Иисусе» (Акафист Иисусу Сладчайшему, кондак 9).
«Им надо было видеть и слышать голос духовного служения», – как сказал преподобный Исаак Сирин (Слово 47-е).
Они услышали эту дивную бессмертную симфонию Небес, этих неисчислимых множеств, чистейших и солнцеобразных «умных сущностей» с их неизъяснимыми райскими голосами, слившимися в единый гимн – стройно, величественно воспевающий с благоговейнейшей усладой и любовью это сладчайшее имя, этот источник света и радования, жизни и небесного веселия. Их просветленный гений своим очищенным утонченным слухом услышал эту божественную симфонию Ангельских миров и поведал нам, глухим и убогим, эту райскую музыку мыслей и чувств в церковных службах, в церковных песнопениях и, особенно, в акафисте Иисусу Сладчайшему.
Да, иначе и нельзя было определить на человеческом языке это имя, как сладчайшее. Это определение просветленного сердца. И произведение это – неподражаемое произведение духовного гения, отразившего в себе музыку Небес.
Мы ко всему божественному глухи и потому не слышим этой симфонии. Наш слух воспринимает только низкие, приглушенные звуки земли: стон земли и стон нашего сердца, оглушенного ядом греха, сердца, раздираемого воплями мук ада, который мы носим в себе. Мы не познали тайны слова, вибрирующего в гармонических звуковых сочетаниях. Потому и не слышим небесной симфонии, звучащей в словесном Божием имени. Потому и не услаждает, и не веселит нашей оглушенной и грешной души понимание имени Божия. А древний пророк эту тайну понимания знал, он слышал в звуковом имени Божием небесную музыку, потому и сказал: Помянух Бога и возвеселихся.[55 - Пс. 76, 4.]
А для нас это понимание тягостно… скучно… уныло. Оно не веселит нас. Мы не слышим в нем радости Небес. Для нас бесконечно легче и приятнее бессмысленно кружиться умом в своем пустомыслии, нежели повторять это всерадостное имя.
А ведь небесное познается только здесь. Здесь полагается начало этому познанию. Здесь душа приобщается к этой музыке Небес – в «умном» труде. И если не приобщиться здесь, не возлюбить это имя здесь, то и нигде. Унесем и туда, в вечность, свой ад и будем уже вечно пребывать в звуках музыки иной – в муках воплей и рыданий вечных, где «плач и скрежет зубов» и боль позднего бесплодного раскаяния. Потому отцы и умоляют нас здесь возлюбить «сие зареносное, светозарное сладчайшее призывание», сию музыку Небес.
Здесь возлюбите, пока не поздно, ибо время земное дано нам не для пустомыслия и плотолюбного жития, а для стяжания бытия «умного», вечного; для стяжания кратким земным временем вечной Небесной Любви – Бога.
Устремившись к сему «умному» стяжанию, тогда и мы познаем радость призывания сего имени, и мы еще здесь услышим Ангельское славословие и сольемся в единый гимн, и вместе с ними будем с небесной усладой восхвалять дивное имя дивного Бога.
Святые Божии, живя на земле, жили ангельской жизнью и в содружестве с Ангелами немолчно словословили всехвальное имя Господа Иисуса. Потому и слышится в их песнопениях подпевание певцам небесным, о чем они весьма сдержанно говорят и лишь слегка приоткрывают нам сию тайну в таких словах:
«Со бесплотными Твоими слугами
смея,
Припеваю Ти и аз,
Земля и пепел сый,
Трисвятаго гласа пение
С ними приношу Тебе, Преблагий»
(из Канону Святому Духу преподобного Максима Грека).
В другом церковном песнопении они вещают нам тихим голосом: «Ныне Силы Небесные с нами невидимо служат…».[56 - Из Херувимской песни, поемой на Литургии Прежде-освященных Даров Великим постом.]
И в самом известном и любимом, но малопонятном для большинства – в дивном песнопении «Херувимской песни» они внушают нам, что мы сейчас, вот здесь, в этом храме, окруженные Херувимами, и сами тайно образуем собою Херувимов [преображаемся], должны вместе с ними воспевать Животворящей Троице Трисвятую песнь, – «припевающе» Херувимам.
И в сии священные минуты отложить всякое житейское попечение и с Ангельскими чинами невидимо Царя всех вознести в нашем славословии, воспевая Ему гимн Херувимской хвалы вместе с Небесными: Аллилуиа!
Вот к сему, «припевающе» Херувимам, они и нас приглашают, к сему небесному славословию и зовут, и умоляют, чтобы мы поспешили еще здесь получить навык в сем ангельском труде.
Для того и предлагают навыкать сему «умному труду» здесь, доколе мы еще на земле, ибо там будет продолжение только того, в чем пребывала душа здесь.
Вечной жизнью Божественной мы начинаем жить здесь – «умно» трудясь в молитве непрестанной.
Иеромонах Сергий ( Ситиков )