Все цветочки прорастут,
Все букашки закричат.
Дядя Степа, постовой,
Улетит на юг домой
Одиноким журавлем
С криком матерным «курлы».
Бесприютный самолет
Упадет в немой тоске
По невиданной стране
Где-то очень высоко,
Куда он не долетит
Ни за что и никогда.
Там живет его любовь,
Ждет и плачет у окна.
Город будет еще спать –
Разбитной, веселый гном
Много масок и гирлянд
Принесет и всем раздаст,
И начнется маскарад.
Съедут крыши у домов,
Стукнет заяц в барабан,
Брызнет праздничный салют
Алым огненным стеклом
В день, когда мы все умрем.
Парашютиков десант
Одуванчик бросит в бой,
А они не захотят,
Скажут: баста воевать.
Бросят ружья, дунут раз,
Разбредутся по домам.
Вспомнит юные года
Пожилой фонарный столб.
Листик клена задрожит,
Покраснеет от стыда,
Без сознанья упадет
На прохожую тропу.
Его ежик подберет
И посадит на иглу,
И повесит над столом
Наподобие ковра.
А безумный паровоз
Нагло рельсы разберет,
Дескать, я совсем устал –
У меня теперь весна.
И сплетет себе венок,
Одуванчиков надрав,
И уснет глубоким сном
В день, когда мы все умрем.
Дважды два станет нулем,
Выбьет окна сквозняком,
Сеткой трещин изойдет
Постпромышленный пейзаж,
Словно грязное стекло,
Разлетится, закружит
Стаей бабочек живых
Вглубь иконы, в темноту.
В бездне позади стекла –
Тени древних пирамид,
Ругань пьяных воробьев,
Глаза пагод и дворцов,
Солнца сотен Хиросим.
Жук ползет по стебельку.
Плачет о тепле метель -
Дескать, мне бы быть дождем!
Город сотни рук-ветвей
В небо тянет, лесом став.
Запах вербы, ветерок,
А вдали огромный стол –
И кого там только нет...
Мы пойдем туда потом,
Но сначала помолчим
В бесконечной тишине,
Словно свет двух фонарей
По обоям на стене,
Помолчим с тобой вдвоем…
В день, когда мы все умрем.