На кладбище, на воинском,
где густо от венков,
устав от долгих поисков,
своих солдат-братков,
нашёл две-три похожие,
где даты подошли,
присел старик к подножию:
"Ну, вроде и нашлись"...
"Ребята, братцы!"- к строчечкам,
промолвил ветеран.
Достал три стопки, водочку,
и налил по сто грамм.
И по краюшке хлебушка,
накрыл две из троих.
И подняв стопку к небушку,
утёр глаза свои.
"Вот... Встретились, товарищи",
И осушил свою.
"Я помню дым пожарища
в тот день, и нас в бою...
И разговор, что вечером
в землянке мы вели.
И командира, речь его
про травы, что цвели.
Кто знал, что утром ветренным,
поднимет в бой приказ.
Головки травок-ветренниц
в обьятья примут вас.
Прильнут и убаюкают
на долгий вечный сон.
И листья зашушукают:
"Вновь воин убиён..."
И письма похоронные,
как пули для родных.
И упадут пронзённые,
подымут вой и крик...
Покроет жёнам головы
навеки чёрный плат.
Вновь очи их суровые
зовут на фронт солдат,
чтоб отомстить гнобителям,
за сирот без отцов,
чтоб вышел победителем
народ наш молодцом.
Вы знать уже не будете,
как тяжко будет им.
Как будут все завидовать
вернувшимся живым.
Я, в День Победы, каждый год
вас часто вспоминал...
В две тысячи десятый год
могилки отыскал".
И наливал ещё старик...
И долго говорил...
Рукою трогал обелиск
и всё не уходил...