Стынут слёзы жёлтые и ржавые
рощицы-крикуньи,ростовщицы,
где вы годы-то разъездные,удалые,
мой каблук не оттиск небылицы!
Моя стать царицы и дородной,
что сощурил глаз,не видишь бестия,
не назвать меня распущено-безвольной,
я была владелицей поместья.
Вся губерния легла под моим троном:
стол звался соборною вельможной,
а теперь,любуясь жёлтым склоном,
под годами в зяби я острожной!
Под дождями голо мне и мерзко,
да мужик тайком стучит и пилит,
мне б царапаться что сил...,и выйдет веско,
а Луна грозит и ненавидит...
Тучи всё пречёрными волками
собирают громы,что с Востока,
и придут,чтоб сжечь здесь всё огнями,
Русь прибить,подняв свой меч высоко!
Подустала я скрижаль читать,ругаться,
войны умерять,я против рабства:
просто б быть,дышать и наслаждаться,
мне сподручней лиственное братство.
К небу,к свету я тянулась со сынами,
и с людьми желала б породниться,
хоть отпугивали те колоколами -
в дар вам церкви деревянные молиться!
Им уж всё не так!Родят мерзавца
из среды своей..., или свинью-свиньёю,
мне сверчка бы слушать новобранца,
а не пьяницу с преблудницей-тоскою.
Мне б мечтать...,детей бы их проводить
по траве лужаек-то волшебных,
мне бы складно,пряно хороводить,
желудей ссыпая освещенных.
Но никто не видит и не слышит,
и никто меня не понимает!
Кто согреет,в губы кто подышит,
травушку мою заублажает...