не спишь, не ешь, и только градус пьёшь:
вода течет сквозь время в теме роста;
и бегает по лицам суетливо вошь,
гребёнку отрезвляя от погоста.
и пирамида наших слов растёт,
растут и наши волосы, и ногти,
седеют мысли, брови, ус и рот,
наполненный стихом в сохатой злости...
ну что, сохатый, тяжела душа,
что приземлилась на концах двух рожек?
мы так слепы от близости сейчас,
как слеп наш Фауст перед ямой чёрта.
и я похожестью в немом кино
мир покоряю с Верою Холодной,
ну что добился: обстругал кайлом
ещё перо по образу надгробий?
живая рана смочена в груди
йодной сеткой многоточий ровных,
ты полюбуйся, МАСТЕР,как, каких
высот достигли от любви голодных.
играючи, открыто в век назад,
оттачивая на друг друге сердце,
вошли, заполнив мир, как в маскарад,
раздельностью слитного не действа,
когда сидим на строчке в листопад
не стянутого нитками быть вместе,
и не хотим друг друга предавать,
как это было в прошлой жизни детства.