***

Настанет день, и раковина лопнет,
И рухнут в охуеньи небеса.
Зарывшись носом в липовом окопе,
Проморошу, закрыв свои глаза,

И с приговором «вряд ли будет хуже,
Чем в сей ****острадальческой тюрьме»,
Цепляясь за границы своей лужи,
Я выползу нагая и в дерьме.

Отхаркаю комками грязь и вату,
Запястием смахну свою соплю,
И заору: любите меня, гады,
Я, наконец, сама себя люблю.

И небо в охуении восстанет:
И скажет: «это что за ***та?»
И жизнь моя, без всяких этих, станет
Совсем иною. Раз и навсегда.