Тесно, тесно. И звук отбоя, отвизжав как всегда, издох. Тьма на горле сомкнулась болью. Боль удавкой сбивает вдох. Душно, душно. А старый педик тщится впарить пустой базар. Арту плохо. Он молча бредит. Арт боится открыть глаза.
Ночь-принцесса к земле снижалась, обнажая луны пятак… Эти мысли остры, как жало. Гленна, Гленна, ну как же так? Душит, душит, сжимает горло, перебитое плетью слез.
…Так пьяна, что свернула б горы. Так просила, чтоб он увез прочь от дома, сестры-неряхи, от мамаши, несущей вздор…
Кто же знал, что в его «Ямахе» вдруг начнет барахлить мотор?
Тихо, тихо. Запахло ночью. Койкой выше уснул сосед. Арт лежит, вспоминая прочих, тех, что после. Но нет. Совсем. Эти прочие – лишь замена, ложный всполох в кромешной мгле. Им не стать настоящей Гленной.
Даже тысяче новых Гленн.