Она таскает к нему в кровать подбитых птичек и всякий хлам,
Она приходит обычно ночью и опускается на порог.
- Меня сегодня опять хотели тащить на исповедь к докторам,
Но я же выдержу.
Он поверит, хоть точно так же он бы не смог.
Она таскает к нему домой свои сережки, свои ключи,
Приносит платья, приносит шкуры досель невиданных им зверей.
Он говори – остаешься, правда?
Она закурит и замолчит.
Он знает - утром опять раздастся звук закрывающихся дверей.
Она приходит лишь потому, что проверка сил – не его конек,
Он греет чайник, коньяк для кофе, лимон для кофе, а кофе нет.
- Тебя опять покалечил всуе твой новый демон/твой новый бог?
Садись погрейся, позволь помочь мне, вот аспиринка и вот твой плед.
Она таскает к нему домой каких-то кошек и прочий хлам,
Она приносит себя и осень, свои перчатки, в карманах – грусть.
И он конечно, ее не может доверить Богу и докторам,
Он одевается:
«Я за кофе. Отогревайся Сейчас вернусь.»