Галдящие чайки – ещё один способ уйти
С оттенками произнесения имени.
Храмовники осени – недопустимые
Осколки прямого пути.
Здесь след на бархане – предательство спешное, он
Является аллегоричной матрёшкою,
Отделанный мокрыми хлебными крошками,
Накликал бесплодный сезон.
Мне надо молчать, ведь молчание – золото, но
Они, вопреки самым мудрым пословицам,
Скорбят об утраченной сладкой бессоннице
Сегодня, а впрочем давно!
Галдящие чайки не терпят двусмысленных фраз.
Так я объясняюсь по пальцам да жестами,
Пытаясь объять необъятное, если бы
Внимался мой длинный рассказ,
Который сродни манускрипту Сервантеса, где
Присутствует слабое эхо безумия.
Душа – вековая солёная мумия
Доверилась мутной воде.
Баллады у Господа ныне трагичные – им
Теперь симпатичен порог расставания.
Летают живые кругом причитания,
Жующие совесть живым.
Галдящие чайки повсюду кричат за глаза
О том, как несчастны паломники берега
Китая, Испании, Крита, Америки
С устойчивым взглядом назад.
Их чёрные спины скрывают неровности стен
Ближайшего пирса – любовного капища,
Раз море должно быть для этого значащим
Под сонмом бесцветных сирен.
И мир между медленных строк – искажение чувств,
Испуганный мир завоёванной памяти,
Красивым движением срубленный замертво
В запале изящных искусств.
Галдящие чайки немного тебе говорят,
Противясь незримым доселе соперникам,
Сдвигая разящие иглами тернии
Пред россыпью сотен карат.
И музыка далее – рваное зарево нот,
Известная на неизвестных же праздниках.
Там тоже бросают, что мы очень разные –
Не тише, чем реющий сброд.
* * *
Ты подлинность встречи подвергла сомненью, хотя
Чураешься суда пернатого племени,
Пока до бестактно танцующей темени
От смятого прячусь листа…