Извивалась змеёй, как при ломке,
Я рычала, давилась жаром.
Между стенкой и санитаром.
На мокрой и грязной клеёнке.
От малейшего прикосновения,
Содрагалась я и кричала,
Ненавидила, презирала
Эти мерзкие проникновения.
Стойкий запах шампуня с хлором,
Разъедал мой защитный короб.
Сорок дней. Сука, ровно сорок!
Коронованные позором.
Плеть с иглою и пот кровавый,
Я, обдолбанная морфином,
Эти грёбанные картины,
Что рисуют тут ради забавы.
По ночам дикий вой соседа,
И зловонье от чьей-то "утки",
Суицидница-проститутка
Шебуршит, укрываясь пледом.
Он всегда приходил под утро,
Залезая ко мне под одеяло.
От него вечно водкой воняло,
Взгляд был жадным, злобным и мутным.
Я, как зверь, скрежетала зубами
И, порой в его руки вгрызалась,
Это поркой всегда возвращалось,
Когда врач не следил за нами.
Мне казалось, что всё понарошку.
От лекарств я не знала боли,
Я просто хотела на волю,
Изучая свою ладошку.
Сорок дней в ожиданьи подонка!
Я, надеюсь, ты сдох в мученьях
В том же самом сыром помещеньи.
На мокрой и грязной клеёнке!