Я как будто бы и сейчас вижу этот небольшой город, его улицы, те мои маршруты от дома к вокзалу, к школе, к рынку, по городу, по холмам у подножья развалин старинного замка...
Мы жили очень недалеко от центра. Хотя "далеко" там, наверное, и не было вовсе.
И вообще кажется мне, что я и сейчас не буду чувствовать себя там чужой и сумею найти все старые знакомые места
Городок этот, имеющий очень длинные исторические корни, тогда, в конце первой половины ХХ века, был просто крошечным.
ВОКЗАЛ
Недалеко от нашего дома располагалась железнодорожная станция и сохранился целым в недавних военных передрягах скромный вокзальчик. В спокойном, уездном городке
железнодорожная станция и привокзальная площадь были для нас, вольных дошколят, самым интересным и живым, а потому и самым притягательным местом. И мы частенько, говоря непринужденным современным языком, там "ошивались".
От нашего дома к вокзалу вели две тихие параллельные улицы, заполненные небольшими домиками, частью стоявшими в развалинах.
Вокзал и вся железнодорожная станция пробуждались и оживали ненадолго только когда прибывал пассажирский поезд. Идея "сбегать на вокзал" была всегда заманчивой и нестареющей.
Жизнь тогда, сразу после войны 1941-1945, была странной, неопределённой, неустроенной. Люди из других мест, еще более разоренных военным лихолетьем, всюду искали себе пристанища и применения. Это было хорошо видно даже нам, малявкам, по тем сценкам, что иногда проходили перед нашими любопытными глазами на маленькой железнодорожной станции.
В разных политических причинах событий и в бытовых тонкостях никто из нас силен не был. Мы просто наблюдали, как подходили к станции переполненные, буквально по крышу вагонов, поезда. Как "наши" пассажиры толпой бросались к вагонам, карабкались и, наступая на что попало - руки, ноги, скарб уже сидящих, отвоевывали себе местечко на этих многострадальных крышах...
Такой дикой и опасной "посадке", конечно же, пытались препятствовать немногочисленные милиционеры и железнодорожники. Они буквально хватали людей за ноги, стаскивая со стен и с крыш неудачников. Однако силы всегда были неравны и со станции поезда уходили основательно "догруженными".
Мы, ребятишки, обычно наблюдали эту драматическую картину стоя в стороне, неподалёку от маленького привокзальнго базарчика с нехитрой снедью местных хозяюшек. И каждый раз бывали потрясены с новой силою и даже ощущали, может быть впервые в жизни, тревогу, какие-то неясные отзвуки далёких взрослых трудностей, неладность и неустроенность большого мира...
В ОСТАНКАХ ТАНКА
Недалеко от здания вокзала стоял разбитый танк вернее то, что от него осталось.. Чей это был танк, русский или немецкий, я не знаю. Были или нет траки и сами колеса, тоже не помню – кажется же мне, что там была кабина. Крышки люка, точно, не было и никаких пушек тоже. Наша компания – человека четыре или пять – залезли в останки недавно грозной ещё боевой машины и разместилась на сидениях.
В утробе танка было темновато и тесновато и, пожалуй, жутковато... Сиденья - твердые и холодные. Железные, как говорили дети. Разместились всё-таки и разговаривали как-то серьёзно и по-взрослому о своих делах. Какой-то пацан заинтересовался моей персоной и стал расспрашивать о моих "личных обстоятельствах". Спросил, в частности, как зовут мою мать. Он так и сказал –МАТЬ. Такое определение мамочки я слышала впервые и оно мне не понравилось. Показалось грубым.
Я чётко и твёрдо, прекратив дальнейшие расспросы, поправила собеседника, заявив ему, что у меня не МАТЬ, а МАМА.
Продолжения беседы не получилось, ибо тут обнаружилась, по скверному запаху в танке, другая неприятность:
оказалось, что до нашего вторжения в останках боевой машины уже побывал гость и оставил свой сувенир на память. Кому-то из наших не повезло!
Быстро-быстро моя компания выбралась на свет и воздух божий
и больше уже к злополучным останкам не приближалась даже на пушечный выстрел.
Осень 2012
на фото - подружки и автор (справа)