Проза в стихах для взрослых
Шкодливо – потешная история.
Генриетта
Пущай простят меня мастистые поэты,
Я расскажу историю про Генриетту…
* * *
Жила-была девичка, Крамер Генриетта.
Мечта гундосого, слюнявого соседа.
Малец здоровый, 2-х метровый Анатолий,
С ней находился в непримиримой ссоре.
Решился, наконец, к ней клинья бить,
По всяко-разному соседушку любить.
И сам себя, ну обнаглел, однако,
На чашку чая, к Генриетте пригласить…
Он рядом жил, и так её хотел,
Переживал, весь волновался и потел.
Ну што с того, что на 3 года старше?
Глазами, Генриеттку он давно раздел…
Но, дальше, в энтом деле закавыка.
И ничего, што Анатолий младше,
Язык немой, не вяжет даже лыка.
И всё впервой, и в энтом деле был несмел,
Вот, почему он оказался не удел.
* * *
Деваху звали, Генриетта.
Она сидела, как кукушка у окна.
Санёк бренчал и напевал, Про Это,
Хотел испить её, голубушку до дна.
Асфальт дымился, солнцем разогретый,
Кругом жарень, такая духота!
Она была совсем легко одета,
Голубоглазая, легкодоступная мечта…
В своём дому, с себя всё поскидавши,
Ходила дева голышом.
На папу, с мамой, начихавши,
И, каждый, Герку увидавший,
Не спал ночей и стал «Котом».
Наш, Анатолий, дев ещё не знавший,
Тут, оказался, абсолютно не причём…
* * *
Её мамаша торговала,
Все говорять – Ще -та, Коза!
Она налево всем давала,
Вахтёры трепятся не зря.
А Генриеттинкин отец,
По рынку, с инспекцией ходил.
Вааще, отвязанный подлец,
Портфель, он кожаный носил.
И, на торговок, баб мордастых,
Он страх и ужас наводил…
И, между делом, прям в подсобках,
Он за порядками, всё бдил…
И за излишки, за копейки,
Сисястых баб к себе водил…
А, Генриетте, в День Рожденья
Приёмник, «Грюндик» подарил.
* * *
Богато жили, было – с жиру!
Приёмник в Геркином окне.
И, кобельки, толпой ходили,
Штоб поглазеть на энту диву,
Папашка – бабник, ну затейник!
Да, он к тому ж, исчо партейный,
Нос, крючковатый в коньяке…
Мамаша в золоте толк знает,
Вся аппетитная, вполне.
И, Генриетта, вся сверкает,
И, ничего, што чуть толстая,
Придавит бампером к стене.
А, в общем, дева то простая,
Она, красавица – вааще…
В кого ж она, пиши пропало,
- В отца и мать, така шалава!
Ну, а другие, распаляясь…
- В глаза взгляни-тЕ, голубые!
И, где исчо найдёшь, такие?
-Она святая – Твою мать!
- Ну, што ж, что голая она!
Висели сиськи из окна.
Сама, собою любовалась,
С себя при энтом всё скидала,
Смотрелась долго, в зеркала…
* * *
Папаша, Скороходов пьян,
Толяна, дразнят все мальчишки!
Колян, брат меньший, не гулян,
Отроки, первые страстишки!
У Анатолия беда,
Чем наградил его папаша!
Большой, обвислый причиндал,
Как говорится – Знайте наших!
Ему покоя не давал.
Терпел страдания, невзгоды,
Глаза косил в чужие огороды.
Но, он же, всё же – Скороходов!
Соседка, Генриетка, аппетитная жила,
И, Анатоля,энта сучка!
На чашку Чая, не звала…
* * *
В избёнке старой, затхлой, грязной бане,
Свалившись на топчан, лежал.
Рукою крепкой, на ночь глядя,
Дрочил длиннющий причиндал…
А, Генриеттка – пышна дева!
Сама, гуляла у реки.
Вся, в торжестве, с улыбкой смелой,
Там, поджидали кобельки…
А, та, всё проходила, мимо
Улыбкой, Толика дразня.
Всё, нараспашку – оттопырив,
В короткой юбке энта дива,
- Смотри, дождёшься у меня!
-Так дай же светлый луч надежды,
На чай, вазьми-кА, пригласи!
Сарвём, тогда в момент одежды,
Пощады, стерьва, не проси…
Она такая, Генриетта!
Вся из полуденной жары.
Пьет, курит и толста при энтом,
Со всеми шляеть до Зари.
Ну, а куды смотрела мама, Марта?
В торговле, «Щукою» была.
В неё дочура, так упряма,
И занимаеть два стула…
* ь * *
Её папашу звать, Альберт
По рынку с папочкой ходил.
Голубоглазый, рыжий ферт,
Чягой – то, там руководил.
Тянул он взятки, как насосом,
Себя ни в чём не обделил.
И, энто рыло, крючконосо,
Добро колхозное, живое,
Как, «Попандопуло» делил…
А, всех растратчиц – идиоток,
Чей дебит-кредит не сходил.
Он, сразу баб чеплял за шмоньки,
Прям на свету чудак блудил…
* * *
Так, вон она, в кого – такая!
- Да, в папу, маму, Твою мать!
По мужичкам уже страдает,
На ф.. хочется скакать!
Подружки - сучки её сказали,
Жирок, так можно растряхать…
Всем притворялась, што святая!
В церкви неистово молясь.
Не дай Бог ф.. отвертают,
Как жить, без страсти, не ещясь?
И, здоровенны причиндалы,
Не дозволяла пропущать!
А, тут, вааще, резьбу сорвала!
Она налево и направо,
В кусточках, юбку задирала,
Всем кто желает, как ни Дать!
* * *
А, Анатолий, ферт чернявый,
Прилип, как к заду банный лист!
И не беда, што он слюнявый,
Пущай не очень он речист…
А аппарат, большой и справный,
Каков же в деле, коль стоит?
Смутилась дева молодая,
Так, значит, так тому и быть!
Родителей в село отправлю,
Пора б, на Чаи пригласить!
Он, точто знал, она одна,
Родители в село свалили.
Представив, как она гола,
Он сам хотел, и пригласила…
* * *
Усё, тяперь она моя!
Ей поможу, и сам раздену…
Бьёть дрожь, любовная волна,
С ней утолюся, знамо дело,
Уж рассчитаюся сполна!
И, вот одни, и молвит Дива,
- Ты думал, што пришёл на Чай!
И, голоском, таким игривым,
- Да, прикоснись, хоть невзначай!
В груди дыханье засвербило,
- Возьми-кА, лямочку поправь!
- Ну, што, мой милай – Дурачок!
Не бойся, родичей нет дома.
Пришёл на чай мой петушок?
И не веди себя, так скромно.
- Я причепурюся, пока
Мы время даром лишь теряем.
Ох, и намну тебе бока!
- С любовью долго не играй,
Штанишки живенько сымай!
Я юбушку, штоб не помялась,
Тяперь, мой милай, Обнимай!
* * *
Да, не забыть минуту эту,
Сама, так смело, подошла!
Щеку, шершавую, от ветра,
Всю, поцелуем обожгла!
Я вам признаюсь, добры люди,
Мы повстречались, невзначай!
С такой, конечно, не убудет…
А, приглашала, лишь на Чай
Прозрачна блуза, полны груди,
Сама звала, играть с ней будем
А, на дворе, был месяц – Май!
Да, не проста ты – Генриетта!
Её схотел и так, и сяк…
Она блестит, как та монета,
Как отчеканенный пятак.
Што в ней нашёл, я сам не знаю?
Зачем, так истого любил?
Себя, с тех пор, я – презираю,
Я у неё не первый был.
А говорили, што святая!
Девичка из родного края.
Што, я под блузанькой, забыл?
* * *
Ломалася - Давай не будем!
- А если будем, то давай!
Я думал, просто приголубит,
Прилипла цепко, - Ну голуба!
Тяперь, взадки, не отвертать!
И, прям в лицо, взяла на груди,
И, начинает – помогать…
ИБИТЬСЯ сердце перестало!
Перехватило даже пах.
Чяго же раньше, ты – молчала?
Зазря я пыжился, как птах!
- Ну, ты даёшь, мой милай друг!
Ты што, с другими не валялся?
Иль проверяешь на испуг,
-Ты в паравозик не игрался?
Исправим энто милай мой,
Я буду дымовой трубой…
Летели брошки и расчёски,
Мы торопились, гнал нас страх.
К ногам струились шёлки скользки,
Шуршали рюшки на грудях…
Журнальный столик уронили,
И, чай, естественно разлили,
Што значит страсть во впопыхах!
Он, тоже, шустренько разделся,
Как брёвна, рухнули в кровать…
От прыти защемило сердце,
А, тут, исчо её ласкать!
Обвисла панцирная сетка,
До полу аж, ни лечь, ни встать!
- Кака ж, однако, ты канфетка!
Нам лучше на полу играть!
И, через край, переваливши
Мы оказались на ковре.
И, Герка, страстью распалившись,
Вдруг, оказалась – на мене…
Скажу вам правду, растерялся,
Но энто только лишь на миг.
К груди, как малый присосался,
Весь, к пышнотеленькой приник…
Она умело, так ласкала,
Сама, куда – то, там – суёт.
И, своего, не упускала,
Ну, Генриетта, вот даёт!
Туды – сюды мы вертухались,
Мы энто видели в кине…
Да, мы немножко заигрались,
То я на ней, она на мне…
В порыве страсти, коготками
Всю спину изодрала мне.
О Боже, как она кусает,
Чяго исчо ей не хватает?
Да лучше бы, не цаловала!
Когда забрезжить свет, в окне?
Потом, трубою, прям уселась,
Галопом, диким понеслась!
Откеда, в Генриетте смелость,
Такая, бешеная страсть!?
Все говорили, што святая!
Всё, поскидала, со себя.
А, оказалося – шальная,
Слетела блузка кружевная
Откуда же она такая?
Вовсю, заездила коня!
Пылали ярко, где же дым?
Так, близко, глазки голубые.
Во всю любовию горим.
Эх, мои кони – вороные!
И, отчего то, не дрожим?
И глазки близко так, шальные?
В изнеможении лежим.
По новой, пламенем горим,
И странно, што - то
Где же, дым?
* * *
Валялась блузка, голы груди,
Я весь, к ним, потненьким, приник.
Она, скрозь сон, - Нет милай, будем,
- Што петушок, попал в ощип?
Ваще хочу, штоб сделал грубо,
Давай, ту скачку – повторим!
Вскачила резво, на коня!
Аж, снизу, всё захолодело.
Верхом, уселась на меня,
И продолжала своё дело…
Што значит, немка – разбитная!
Сама, от страстии кипит.
А, говорили, што смирная,
Савсем в любви не удивит.
На самом деле вон какая!
Внизу аж всё огнём горить…
Как пташки пальчики летають,
Сама, как самовар кипит.
- Эх, милай, ты девиц не знаешь,
Когда, нам, там, внизу – свербит…
Запретный плод всегда был сладок,
Я, даже девок не любил.
До бабских чар, савсем не падок,
Тут, сам себя, разбередил…
Што было дальше, сам не помню,
Туманом, всё заволокло.
Как провалился, в преисподню,
Тяперь уж было, всё равно.
Недолго, сон мой, мирный длился.
-Ты што, пришёл сюды дремать?
Присунул, вынул и простился,
А, ну, давай, кончай-кА спать!
А говорил, што ты постился,
Пошёл бы лучше и умылся,
И, поживей, назад в кровать!
Она, савсем уже проснулась,
И, скачка дальше понеслась.
И, не спросяся, вертухнулась,
По – новой, насладилась всласть.
Тяперь, бы мне не приглянулось,
Подзалетел в такую пасть!
Прощай загубленная юность,
Как, с энтой девкой, не пропасть?
Попал в ощип я, как курёнок!
Таково сам не ожидал.
Штоб столько страсти у девчонок,
Я ни с одной исчо ни знал.
Хотя, я тоже – поросёнок!
Так, на скамейках, обнимал.
Был неиспорченный мальчонка,
Хотя и чуйствовал с пелёнок,
Встаёть горою причиндал.
Таков, однако, я чертёнок!
И ни с одной, исчо не спал.
* * *
Скакала так она, и этак,
Верхом, усевшись на меня.
Ну, и девичка, Генриетта!
Вовсю изъездила меня.
Скакали в горы мы, и в долы
Подковы стёрли о кремни.
Оставь-кА, лишни разговоры,
Она всё просит – Повтори!
И, вот, лежу в изнеможенье,
Пора коня уже поить?
Она, как злое наважденье,
- А, ну, высокоблягородье,
Давай, исчо меня любить.
- Ну, ненасытное отродье,
Да, лучше, бы тебя – убить!
* * *
4-е раза мы скакали,
Савсем, я выбился из сил!
По роже сиськами хлестала,
Штоб не дремал, исчо любил.
Ну, думал, всё, савсем задавит,
Свалилась сверху, словно куль…
Все, говорили, што святая,
А, ей, лишь нужен крепкий ф..!
Ну, и дурра у ней – бездонна…
Копыта сбили до крови!
Савсем подмяла, словно домна,
Вот, так, до самой, до Зари…
Так и скакали, без оглядки,
Неслись, по многу раз в отпор.
Вот, энто вам, ночные ****ки!
Ну, и бесовские порядки!
Сам, скувыркнёшься под забор.
* * *
- Ну, и деваха, – Генриетта!
Савсем, угробила коня!
Живая тема для поэтов,
Но, только чур, не для меня.
И, моя песенка, пропета.
- Эх, Генриетточка, моя!
А, Генриетта, разбитная!
Ей, девятнадцатый пошёл.
Блестит, как карта – козырная.
С каких же, ещешься, ты пор?
С ней рядом, локотки кусаю,
Она, уездившись – лежит.
Захлопнув глазки, отдыхает.
Ужо не гонит, не пыхтит.
Как паравоз стравила пары,
Труба уж больше, не дымит…
* * *
Всё начиналось, так приятно!
Но, дальше, в нас вселился Бес.
Шуршала блузка, так занятно,
Слетела юбочка, помята.
Я, к ней, восторженный повеса,
С елдой, стоймя, наперевес.
Одно, лишь, я не понял внятно,
- Зачем, на немчуру полез?
* * *
Однажды,
К , Генриетте, нецелованой девчонке,
Нашёл подход известный баламут, Витёк.
До девок ушлаган был очень ходкий,
Аж до ушей задрал на ней юбчонку,
Снасильничал, присунул между ног…
А, ей, 14-ать, училась во 7-ом,
Он, хитрожопый был – Затонский паря!
Уговорил,
С ней поиграться в папу-маму,
А потом,
По самы помидоры он ей впарил…
Не виноват, сама схотела и трусики снимала,
Ну и «Котяра» этот хитренький, Витёк!
Запрыгнул раз, зачем ему давала?
Тот, за штанишки и отпрыгнул чувачок!
* * *
Ну, вот и всё, а ты боялась дура!
Не умоляй остаться и не голоси.
Тебя, с такой толстючею фигурой,
На чашку Чая, другой пусть пригласит.
Мы в спешке встрелись и странно расстаёмся,
И, на последок, привычное – Прощай!
Савсем не пара, над нами двор смеётся,
Других парнишек юбчишкой завлекай!
Ну, я побёг и мне ужо не хотца,
Да, позабыл, спасибочки за Чай…
Прощай красавица, уж не девчонка Генриетта!
Всё, хватит хныкать, я домой пошол.
Я ёб… – перехватчик, долго не можу про Это,
И мне ф…. и тебе нехорошо…
Что делать ей, ни дева и ни баба!?
А, он скотина – Кончай-кА слёзки лить!
Игрушки кончились, сама ты будешь рада,
Тяперь ты знаешь, чем пацанчиков кадрить!
Вот, так, беспутный соблазнил он, Генриетту.
Ну, парень ухарь – распечатал пузырёк!
Про это дело писуют все поэты,
Присунул – вынул и сразу на утёк!
Да, разве с девами так подло поступают?
Ну, и козлина, этот же Витёк!
Такие только юбчонки задирают,
Залез и спрыгнул, испарился чувачок…
* * *
Он надругался надо мной скотина!
Свою обиду не стану я прощать!
Всем фрайерочкам с улыбкой похотливой,
Я буду всякому и каждому давать.
Всех пропущу через себя их мимо,
Всех малолеток стану совращать!
Вот, так, во злобе, на что решилась дева,
Держитесь-кА, мальчонки за штаны!
Теперь, я битая и трижды девка смелая,
Откалибрую ваши писюны…
И откатаю так, запомнят все надолго,
Я выбираю кобельков сама!
К 20-ти летию папаня купит «Волгу»,
И, вас, засранцев, усех сведу с ума!
Так, рассуждала, Генриетта молодая,
Вошла во вкус, хоть караул кричи!
Всем фрайерочкам рожки набивая,
Всегда хотела в безудержной ночи…
* * *
По сути дела она ни в чём не виновата,
Всё дело в том, что девку замуж не берут.
И, ни Санёк, ни Лёвушка, пархатый…
Как от проказы, от Генриетты все бегут.
И, Генриетта, обидевшись на это,
Пошла в разнос и стала всем давать.
Уже развёрнута, надкусана конфета,
Я всех мальчонок буду совращать…
Я их в отместку всех сделаю козлами,
Не угрожаю никому и не шучу.
Ещё наплачутся горючими слезами,
По всяко – разному, их баловаться научу…
* * *
Прошло 6-ь лет,
Такую свадьбу, с шиком ей заделали!
Своё жульё, торговый, уважаемый народ.
Невеста в подвенечном платье белом,
А, Отто Гюнтер, как воды набравший в рот.
Он, инженеришка – конструктор в техотделе,
На чёрной «Волге» Генриетту повезёт…
Да, вот беда, невеста пышнотелая!
Толста немножко, с трудом туда вползает.
И, на диване заднем расшиперившись,
Собою всё место занимает…
Што тут поделать, он замуж сам берёт,
Про танцы – шманцы невестушки не знает.
Стрельнула глазом, поразила прямо в лёт,
Сидит, как на иголках – идиот!
Она же вся в шелках и тюльке
Невестушка немолодая…
Папаша присмотрел. - Он всё же свой по вере,
Не скандалист, отзывчивая, кроткая душа.
Такому телю можно и дочурочку доверить,
Ах, как невеста, вся в белом хороша!
А, та, сидит квашнёй, и не сгорает от стыда.
На крики, «Горько», сама целует женишка.
Кристально чистая, никем не мятая фата.
А, что под тюльками, он сам не знает ни шиша,
Невеста энта, дива ищо та!
Зато она, так сказочно богата!
«Волжана», тряпки, про неё не скажешь дурра!
Ей 25-ь и замуж срочно надо,
Чего же ждать с такой роскошною фигурой?
* * *
Сбежал еёйный муженёк, тихоня, Гюнтер Отто!
Скадрил чертёжницу,
И на квартирку подался к молодой.
Ему, козлине,
С Генриеттой, видишь ли, общаться неохота,
Что проклял день, как познакомился со мной.
Такие вот, мужчинки – все козлы!
По нам ползают и только раздражают.
Поэтому на них мы, бабы – злы!
И без мужчин мы чахнем и страдаем.
Недолго счастье призрачное длилось,
Детишек нет и никому, такая не нужна,
В снабженца лысеватого, пархатого влюбилась.
Хотя, казалось бы, какого мне рожна?
Сказать по сути, от жиру я бесилась,
И чаша полная, нет счастья ни шиша!
Ну, и дела, все мужички сбегали!
Уж, что - то быстро иссякал их пыл.
Встречались с дамою прям по кошачьи,
Разик переспали,
И каждый отвертался,
Что я там забыл?
Что потерял,
Коль сам не положил?
Шло время, всё ей до чёрта надоело,
А всё же, как же хочется любви!
Есть всё, как можно жить без цели?
Года, как листья клёна облетели,
Канули в лета Генриеттинкины дни.
Мальчоночки, залётные давно все облысели,
Вот, и скатилась, до метлы и вся в пыли…
А, мужичонки, проходили словно тени,
Она, всё также беспокойною была.
Уж еле – еле шевелилася от лени,
И занимала, всё также два стула…
* * *
Подзалетел в небытиё, Витёк на Зону,
Письмо в стихах подкинул Лёва Кац.
С ним две недели были мы знакомы,
Сказать тут нечего – интеллигентный гад!
Прощальный сонет
На тетрадном листочке в клетку
Не говори мне о любви,
Слова вершаются делами.
Я не хочу вернуть те дни,
Когда, с тобой касались мы,
Разгорячёнными телами…
Зачем былое ворошить,
Мы лучше жить с тобой не стали.
Не стоит без любви грешить,
Разрыв нам надо пережить,
Как друг от друга мы устали…
29 апреля 1967г. Лёва Кац
* * *
Все говорят, что Генриетта подметает,
В родном Ленпарке, где пластиночки крутила.
За ручку патефончик заводила,
Прелюбодеянью готовая всегда.
Там, на дорожках, иногда и Толика встречает,
Не помнит многих и совсем уже седая.
По старой памяти он ручкой ей махает,
Она же, ни ответ, и, ни привет!
Погасли глазки, ничего не замечает,
Какая школа!? Он с сожалением вздыхает,
У этих безоткатных Генриетт,
К метле поближе и глазки не сверкают,
И на закате время Генриетт…
* * *
Недолго счастье уворованное длилось,
Торговли той, да и страны совейской нет.
Три раза разводилась и сходилась,
А счастья, как и не было, и нет!
Обрюзгла, подурнела Генриетта,
Она метлой теперь руководит.
Всегда была шикарно разодета,
Ну, а теперь, совсем облезлый вид.
Шмутьё, бабло, конфисковали «Волгу»,
Когда папашка на взятках погорел.
Пострижен и посажен он надолго,
Хоть столько связей полезных он имел.
Маманя, Марта недолго шиковала,
Ну, сколько можно золота копить!?
Старателей совсем не приглашали,
Без стука самостоятельно пришли.
Без шума, пыли всё скрупулезно подсчитали,
Приставив к попе раскалённый утюжок...
Всё прям до нитки аккуратно обобрали,
На это дело надоумил их Витёк...
* * *
Уходит всё и на пороге старость,
Как можно на пенсию прожить?
И, Генриетта совсем одна осталась,
А было кобелей, хоть пруд пруди...
- А где Удача? Говорят – Попозже!
Здоровье? А его сегодня нет.
- А где хорошее?
- Всё смыл Осенний дождик,
- Была бы похудее и моложе,
То только б одному призналася в любви…
Уехал, мой Лёвушка в Израиль,
Он был один из всех – Интеллигент…
Все остальные, на ф.. посылали,
Он в стихотворной форме дал ответ.
Я до сих пор листочек сохраняю,
Всё, что осталось, а Лёвы уже нет.
Хоть вижу плохо, с очками я читаю,
Такой душевный, сказочный сонет…
- А где Здоровье? - Да оно не Вечно!
- Удачи? Ждать попозже – силы нет.
- Кто помнит обо мне,
Из встречных, поперечных?
Кануло в лету время Генриетт...
Так, что с тобой – мечта поэта?
Вразвалочку, уже не торопясь,
Во чёрти - что бабенция одета,
Век доживает, а была кака канфета!
Метёт дорожки парка, Генриетта,
На белый свет весь люто обозлясь...
* * *
Прошло немало лет,
Стремительно так время.
Ушла эпоха старомодных Генриетт,
Теперь, всё покупается за деньги,
Места в парламент…
И билеты в шоу, к Алке-Галке на концерт.
Хурдгазы, Куршавели стали многим – Раем,
Им всё доступно, простым же смертным – НЕТ
Зазывней колокольного,
В больной стране «Лимонии»,
Кредитки, хруст бабла и звон монет…
Другие, красотки на панелях,
Способные, на всё в, любых постелях,
И по заказу сделают минет…
Там, были Лозунги, ну а сейчас?
Погрязли в море Словоблудья и Бесцелья,
Купи – Продаи всюду и ничего Святого уже Нет...
Волна порнушки, наркоты,
Да, полчища таджиков и кавказцев говорливых
Куда бы ни взгляни!
Да, свой, родной алкоголизм,
Такие нынче мы...
Куда катиться ниже?
А строить хотели коммунизм!
Распродано уже давно,
Все господа в Парижах!
Им начихать
Как там живёт художник, нищий, и поэт.
- А где же реформаторы?
Ну, и наворотили!
Вот всё, что от былого Величия Страны!
* * *
- Эх, мама родная моя, воруй Россия!
При эС.Сэ. Сэ. Ре, в торговле были строгости такие…
Что за копейки, захудалые – Садили,
И конфискацией пужали всех и ВСЯ!
Не то, что в наше Золотое время,
Для бизнесменов, коммерсантов и жулья.
ВОРУЙ, ТАЩИ, РАСПРОДАВАЙ
Лимонию – Рассею,
За это вам не будет Ни – Фу – Я!
* * *
- Эх, дамы, господа!
Признаюсь вам с тревогой,
Как честно, умно жить,
Не сбиться с панталыку на пути?
К любви большой, тернистая дорога!
Ищите, девчонку недотрогу,
И, с нею воплотите все мечты...
Как хорошо,
Когда
Деньжонок лишних нет!
А, если денег
Очень Много...
То, не мечтай,
Тогда о недотроге.
Нарвётесь
На Ненасытных,
Хищных
Генриетт...
60-е годы, Каз.ССР, русский г. Павлодар.
2. 07 – 14. 09. 2012г.
Леонид Акимов