Две ягодки на кустике висели, созревая:
«Смотри, я стала розовой, красивая такая.
А ты ещё в пупырышках, крыжовник так растёт,
Так провисишь до осени, и мимо жизнь пройдёт.
Та от стыда запряталась в прохладную листву,
Чтоб видом недозрелости не возбуждать молву.
А алую красавицу хозяйскою рукой,
Собрали нежно, бережно и унесли с собой.
Наверно, все любуются созревшей красотой,
Как повезло родиться ей красивою такой.
И ждёт, конечно, подиум, и зритель рукоплещет,
Она там мисс какая-то, лишь красотою блещет.
Но нет причины прятаться, увидеть солнце надо,
А от него прекрасного, не отвести и взгляда.
А утром травы с росами и чудный мир вокруг.
Чуть позже, где-то вечером, рука коснулась вдруг.
«Не может быть! Вот это миг!» -подумала: «Вот, чудо!»,
Её с почётом понесли и положили в блюдо.
И видит ягодка стоят на полках банки, кружки,
И сквозь стекло на мир глядят, скукожившись, старушки.
В сиропе, патоке, в меду. Нет! Нет! Туда я не пойду!
Там взгляд знаком до боли, я пропаду в неволе!
Нахмурив бровки, изрекла: «Суть жизни до меня дошла.
Когда б я славы не хотела, ещё б на кустике висела.
Что красотой своей гордиться, нам, ягодкам, и не годится.
Себе тогда принадлежишь, когда незрелою висишь.
Коль красотой мир покоряешь, в плену навеки прозябаешь.
И красота не бесконечна, и, даже в банке, ты не вечна.