До чего же интересная эта птица – сорока. Я уже писал, как у нашего знакомого, Саши Мухина, на садовом участке развелись сороки (1), и как это нам аукнулось. Вот, думал и закрыл тему – ан нет! Эти длиннохвостые любознательные бестии начали в этом году докучать нам прямо при приезде.
Вот ведь птица, у которой ухитряются сочетаться одновременно – наглость, осторожность и крайняя любознательность. Человека она и близко не подпустит. Но стоит убраться с ее глаз – непременно лезет во все, даже самые жилые места. При этом она заранее, путем долгого наблюдения, убеждается, что никого там нет. Вот, про одну такую я уже писал. Она под утро, когда хозяева еще крепко спали, а коты, угомонившись после ночной охоты, уже крепко спали, залезла через выставленное (для удобства входа-выхода котов) стекло в эркер и начала хозяйничать на столе. Но плутовка не учла того, что в это утро вернулся домой кот Сильвер, которого не было больше недели. Он то и отрезал ей путь к отступлению. Поднявшиеся стрекот и мяуканье разбудили бы и мертвого, а не только нас с Ларисой. Сороку я тогда отбил у котов уже на втором этаже, и отпустил на все четыре стороны.
Потом она свила гнездо на участке у наших хороших знакомых в соседнем товариществе. Гнездо было на низенькой, но развесистой сосне и в пределах досягаемости человека. Хозяева заехали на дачу, когда птенцы уже вовсю скакали с ветки на ветку. Конечно, их не тронули, и вскоре эта веселая стайка покинула родовое гнездо. На следующий год они в старое и такое уязвимое гнездо уже не вернулись, зато по всей округе, и в нашем товариществе тоже, замелькали пестрые, длиннохвостые любознательные воришки. А одна сорока, казалось, так и не улетала с нашего двора. И недаром казалось – вскоре появилась она уже в окружении пятерых сорочат.
Оказалось, что свила она гнездо на соседнем участке. Хозяйка его, вдова Володи Знаменского, приезжала очень редко, и принадлежала ей теперь только половина участка, а вторая, перешедшая по наследству к дочери Володи, так и стояла запущенная, заросшая травой и крапивой, в которой прятались кусты смородины, и над которой возвышались бесхозные яблони и три прелестные сосны. Вот и воспользовалась одной из них наша старая знакомая, обитавшая в свое время у Мухиных (1), чтобы построить себе гнездо и вырастать пятерых горластых любознательных сорочат. Вскоре этот выводок стал на крыло, освоился и стал хозяйничать у нас на участке, как у себя дома.
Персиянка Ксюша (2), перезимовавшая в столице, на даче опять жила вольно – приходила и уходила, когда заблагорассудится, и дома категорически не жила. Спать она предпочитала на крылечке кухни, на выделенной ей подстилке, которой она очень гордилась и с недоумением оглядывалась, когда ее куда-нибудь убирали на время. Рядом с подстилкой у нее была и собственная столовая – мисочки с различным кормом, водой и молоком. Под вечер они всегда заполнялись, а утром, как правило, оказывались пустыми. Можно было бы порадоваться такому отменному аппетиту Ксюши, но каждое утро она толкалась у пустых мисок с голодным видом и еле слышным: «Мяу».
Надо сказать, что большая пушистая, и немного страшноватая на вид, Ксюша, была неговорлива. А, если и мяукала, то так тихо, что только по открытой пасточке можно было догадаться, что она что-то говорит. В этом отношении Тимоша мог дать ей сто очков вперед. Небольшой гладкошерстый сиамец обладал таким могучим скрипучим голосом, что поневоле, услышав его, можно было вздрогнуть. Так что, когда он требовал еду, это можно было услышать издалека. Был он в своих желаниях упорным, и даже настырным. Его можно было понять – столько раз этому небольшому любознательному коту приходилось сражаться за свою жизнь.
Ксюша же, вынужденная бомжевать в самых экстремальных природных и житейских условиях, была весьма пуглива и осторожна. Вот и пользовались этой ее особенностью все окружающие, включая Тимошу, всех кавалеров-котов, нашего почти домашнего (живет у нас под домом) ежа, и, самое главное, сорок Знаменского. Так что, оставленная на ночь для Ксюши, еда съедалась подчистую, пока Ксюша охотилась на мышей. И, если охота была неудачной, то, возвращаясь поутру к пустым мискам, оставалась наша Ксюша впроголодь до часа, когда соизволят проснуться хозяева.
Обнаружив это, мы стали оставлять миски на кухне, а Ксюше показали прорезанный в двери лаз. На какое-то время это спасало, но любознательные сороки по всей видимости выследили этот путь, стали по утрам пробираться на кухню и склевывать кошкину еду. И благо бы только кошкину – склевывали все, что плохо лежит, а, если не склевывали, то утаскивали. Пришлось нам срочно приучать вольную кошку к домашней жизни. Впрочем, внутренние двери для нее всегда были приоткрыты, и одно стекло в эркере было заменено на висячую заслонку – так что Ксюша, даже живя в доме, всегда имела возможность выходить во двор, чем она и пользовалась широко, приходя домой только поесть да еще отоспаться днем после ночной охоты. Что не говори, а кошка существо вольное, которое любезно соглашается почтить своим присутствием людское жилье и дать возможность этим наивным человекам приласкать ее и покормить.
Впрочем, мы отвлеклись на Ксюшу, в то время как соседские сороки, потеряв доступ к постоянному пункту питания, стали изыскивать другие возможности поживиться на дармовщинку, а таких возможностей при наличии у хозяев сада-огорода было предостаточно. И если раньше на сады-огороды налетали в основном дрозды-рябинники, то в этом году первенство крепко держали вороновые, и основными зачинщиками среди них стали наши соседи – сороки.
Собиралась эта компания (сороки, галки, вороны и вОроны, грачи ) огромными стаями и мгновенно опустошала всякие ягодники по мере их созревания. Самой первой под гильотину вороновых попадала жимолость, потом вишня, слива (предпочтение отдавалось желтой, сахарной на вкус). Но особой популярностью пользовалась облепиха. Оно и понятно – ягода весьма полезна во всех отношениях. Мы обычно собираем ее, когда она становится мягкой, а потом перетираем с сахаром, и в таком первозданном виде она может храниться очень и очень долго, не теряя своих вкусовых и целебных свойств.
И здесь главное – не упустить момент. Пару лет мы не успевали, и дрозды оставляли нас без ягод. Но в этот раз мы уже собрали, сколько смогли, и оставили еще ягоды для пернатых, и они этим не преминули воспользоваться. Но сначала огромная стая вороновых наведалась к соседям напротив. Они приобрели дачу гораздо раньше нас, и облепиха у них успела вырасти в довольно большое дерево. Тем не менее, его не хватило на всю стаю. Основная масса пернатых облепила стоящую рядом высоченную березу, а с десяток птиц обрабатывало облепиху. Наклевавшись, они улетали на березу, а к трапезе приступала следующая десятка.
Все это делалось так организованно и быстро, что через час облепиха была уже без ягод. Соседи приезжали нечасто и облепихой не интересовались. Вот и в этот раз их не было, и пернатая компания чувствовала себя вольготно, не торопилась, и обобрала дерево по-хозяйски рачительно. Пора было подступиться к нашей облепихе, но вот незадача – росла она напротив окон жилого дома, и хозяин его, то и дело мелькал в открытом окне с каким-то неопределенным, может быть и опасным, предметом в руках. Вот почему стая отрядила толкового наблюдателя – одну из сорок, которая и уселась на верхушку столба линии электропередачи, вертя головой по сторонам и балансируя длиннющим хвостом. В случае опасности она начинала громко трещать, и сборщики урожая тут же снимались с места и присоединялись к стае, оккупирующей соседскую березу.
Поскольку мы свою долю облепихи уже собрали, то мне было совсем не жаль остатков ягод – пусть пернатые полакомятся, но мне очень хотелось сфотографировать их трапезу. Если галки, вороны и грачи просто клевали ягоду, то сороки привносили в этот процесс изрядную долю экстравагантности. Они срывали кончиком клюва ягоду и подбрасывали ее, а потом ловили открытым клювом. Это выглядело весьма занимательно, и фотогенично. Но как только я с фотокамерой в руках появлялся в открытом окне, сорока-наблюдатель сразу начинала верещать, и любители трапезы быстро перелетали на березу.
Это повторялось раз за разом, я даже не успевал навести на резкость, как все улетали. Отчаявшись, я закрыл окошко, и теперь, что бы я ни делал за закрытым окном, сороки меня уже не боялись. Так и пришлось фотографировать через стекло. Качество, к сожалению, получилось не очень четко, но из многих снимков удалось отобрать именно тот, на котором так забавно сорока лакомилась облепихой. На наши небольшие кусты облепихи у стаи ушло минут десять, а потом она снялась с соседской березы и полетела искать другие лакомые места. Улетели и наши знакомые сороки, но поскольку участок Знаменских так и остается бесхозным, то велика вероятность, что и на следующий год сороки выберут его для гнездования, и мы еще вернемся к этим любознательным созданиям.
1. Птенцы гнезда Мухиных: http://www.stihi.ru/2011/12/20/10819
2. Москвичка поневоле: http://www.stihi.ru/2011/11/27/8707