Максим Танк
17 сентября 2012 было 100 лет со дня рождения Максима Танка.
Ave Maria
Колокол храмовый кличет на Ave.
С улочек тесных, слева и справа
Группы монашек в одежде чёрной
Тянутся, будто как тени скорбные.
Старые есть тут, и молодые,—
Ave Maria...
Не обратил бы внимания, может,
Если бы не увидел пригожей
Одной монашки, которой, от силы
Семнадцаць маев время пробило;
Чёрные очи, брови густые,—
Ave Maria!
Даже под этой одеждой чёрной
Ты угадаешь: стан непокорный,
Ножки, какими бы на карнавалах
И увлекала и чаровала,
Смуглые руки, груди тугие,—
Ave Maria!
На крест петров она смотрит набожно,
А я на брови её тревожно:
Разве, красавица, ты не страдаешь,
Что красоту и свободу теряешь?
Как танцевали бы ножки такие,—
Ave Maria!
Тебя отравою опоили,
Чётками руки тебе скрутили.
Смело порви ты их и не бойся!
В поле где-то шумят колосья...
О, как бы жали руки такие,—
Ave Maria!
А потом быстро любовь бы явилась,
Ранний рассвет бы встречала ты с милым.
Верной супругой ему бы ты стала,
И дитя бы своё колыхала!
О, как кормили бы груди такие,—
Ave Maria!
Не знаю, может, моя молитва
Мне памогла бы выиграть битву,
Но тут позвали её; и монашка
Пошла со всеми, вздохнула тяжко,
Под своды мрачные и глухие,—
Ave Maria!..
--ОРИГИНАЛ--
Максім Танк
Ave Maria
Звон кафедральны кліча на Ave.
З цесных завулкаў злева і справа
Гуртам манашкі ў чорным адзенні
Цягнуцца, быццам сумныя цені.
Тут і старыя, і маладыя,—
Ave Maria...
Я не звярнуў бы і ўвагі можа,
Каб не пабачыў між іх прыгожай
Адной манашкі, якая мае
Не больш, хіба, як семнаццаць маяў;
Чорныя вочы, бровы густыя,—
Ave Maria!
Нат пад жалобнай вопраткай чорнай
Ты адгадаеш: стан непакорны,
Ножкі, якімі б на карнавалах
I захапляла і чаравала,
Смуглыя рукі, грудзі тугія,—
Ave Maria!
Глядзіць набожна на крыж пятровы,
А я малюся на яе бровы:
Няўжо, красуня, ты не шкадуеш,
Што хараство і жыццё марнуеш?
Як танцавалі б ножкі такія,—
Ave Maria!
Цябе атрутаю апаілі,
Ружанцам рукі табе скруцілі.
Смялей парві ты яго, не бойся!
У полі недзе шуміць калоссе...
О, як бы жалі рукі такія,—
Ave Maria!
А потым хутка прыйшло б каханне,
Страчала б з мілым свой золак ранні.
А потым стала б ты гаспадыняй
I калыхала б сваю дзяціну!
О, як кармілі б грудзі такія,—
Ave Maria!
Не знаю, можа, мая малітва
Мне памагла б выйграць гэтую бітву,
Але пазвалі яе; манашка
Пайшла за ўсімі, ўздыхнуўшы цяжка,
Пад зводы змрочныя і глухія,—
Ave Maria!..