«Когда на следующее утро из-за холмов, окружающих Париж, восходило ярко-красное солнце без лучей, как это бывает в ясный зимний день, - на дворе Лувра всё уже было в движении ещё два часа назад.
...Александр Дюма.
…Ах, как счастлива была борзая,
когда кортеж выезжал на охоту,
отстать от так надоевшей ей стаи
и пронестись по тропе вдоль болота.
Как солнце светило в тот день Маргарите!
И вдруг захотелось, пусть это и глупо,
при короле, при муже, при свите
поцеловать любовника в губы.
«Нэвэрская говорила: Не выдавайте себя;
Нэвэрская утверждала: Не стреляйте глазами, право!
Вот он, пример, когда живёшь любя,
но каждая капля любви – отрава.
В любви расцветаешь, Шарло ж, как свинья:
король, а как конюх, стоит и рыгает».
(О том, что он кушает яд два дня, –
отнюдь не любовный, – Марго не знает.)
…А он не знает, что он смешон
и обречён – для верности – дважды.
Хочется пить, но проклятый крюшон
не утоляет сегодня жажды.
«Скоро сестрица шею свернёт.
Приедет с охоты вовсе кривою.
Если бы так не болел живот,
я бы сказал пару фраз Ла Молю».
«Курица, дура, сука и ****ь,
На хрен ты герцогу строишь глазки!
Кто я тебе – королева-мать
или фея из доброй сказки?
Я ж наказала тебе, Эстэр:
равненье на Генриха, юбку повыше.
Заставим Маргошу улечься в партер.
Крышка Ла Молю. Казнь будет пышной».
«Мне Катерину никак не просечь.
Что ж мне, ебстись с ним среди этого ада?
Вот возвернёмся с охоты, и в шесть
крепость сдадится, попросит пощады.
Щаз же любовью его не пробрать:
он сокол;ми почти уже бредит.
Раньше он знал лишь медведя рубать,
а женская ласка тончее медведя!»
«Крошка Марго, как приятен твой вид!
Нет тебе равных на этой охоте.
Боже, пусть только дитя мне родит.
Лучше наследника, плоть моей плоти».
«Да уж, подружка, смела – так смела!
Коли полюбишь, то скрыть не умеешь.
Что же вы с ним, будто с ниткой игла,
вяжете узел петлёю на шее!
Сколько мне раз тебе говорить:
хлопком не шьют по атласному шёлку…
А нашу борзую пора пристрелить.
Вечно плутает. И нет с её толку».
…Ах, как счастлива была борзая,
когда кортеж выезжал на охоту,
отстать от так надоевшей ей стаи
и пронестись по тропе вдоль болота!