Шерсть и глина, гусиное горло, горошина нашей трещотки,
О духовной тщете наноцарь отовсюду, где синим огнем
Эта речь разгорается сквозь телевизор тридешный.
Помнишь первенца? он промолчит в заболевшее ухо,
И торопится снег за окном, а внутри уж всплывает
Потрошеный словарь со следами внеклассного чтенья,
Золотое перо у мучителя с номером и копирайтом.
Южный ветер и йод по флакончикам смелым разлит.
Материк возвращается с вахтой на автопилоте -
За бортом кроме озера с лесом и нет ничего,
Чтобы в нас пробуждало хоть что-нибудь, медленный сон
Это родина наша и есть, о великая грусть...