Здравствуйте, уважаемый гость!
Если вы ещё не устали от того, что выкладывают в Интернете, осмелюсь предложить вам то, что я слепил в своей мастерской. Можете посмеяться или поплакать над моей писаниной или вовсе её не читать - я не обижусь. Вы человек свободный и достойны уважения при любом выборе.
Теперь немного о том, что я думаю о поэзии.
Поэзия – это особая сфера приложения ума и души человека. Я считаю, что она сложнее музыки, живописи и ряда других искусств. Сложнее как в творческом, так и в потребительском смысле. Хорошее стихотворение – это сложный архивный файл, в котором свернуты и плотно упакованы образы, звуки, чувственные и ментальные ассоциации. Задача читателя – успешно его разархивировать, чтобы в сознании ожило всё, что вложил поэт.
Художник и композитор имеют дело с первичным материалом – красками и звуком, которые напрямую воздействует на зрителя и слушателя, потому что мы привыкли к ним с самого детства и, безусловно, проще их воспринимаем. Разумеется, глубина и культура восприятия, а так же степень подготовленности у всех разные, но это справедливо вообще для любого дела и не меняет самой сути сравнения. А вот поэту приходится иметь дело с материалом вторичным – словом – набором символов, не имеющим ни привлекательной художественной формы, ни, строго говоря, музыкального звучания. И эта, почти математическая формула, должна развернуться в душе читателя в целый мир. Фантастически сложная задача! Поэтому не случайно на глубину и фундаментальную значимость слова указывает Библия в Евангелии от Иоанна: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Заметьте – ни образ, ни музыка, а именно Слово – конфигурированный смыслом и душой звук, вобравший в себя полноту и целостность всего Мироздания (Слово Бога, в отличие от человеческих слов, конечно же, обладает абсолютной первичностью).
Поверьте – я не набиваю цену себе и своим коллегам по перу. Гении и бездарности есть везде, я лишь хочу показать, что, используя поэтический инструментарий, гораздо труднее добиться желаемого эффекта, да и вообще быть воспринятым. Поэтому не только писать, но и читать поэзию – это труд... а трудиться порой так не хочется.
Для меня слова – это агенты, с помощью которых я исследую, прежде всего, себя и уже потом натуру. Работая над стихотворением, я как бы общаюсь с целым штатом сотрудников, присматриваюсь к каждому на предмет: хорош ли он на своем месте, помогает ли мне в общем деле построения произведения, уживается ли с соседями-коллегами, если в процессе долгих попыток приспособить его к делу все-таки возникают сомнения – долой! Безжалостно увольняю и ищу нового компаньона и, чаще всего, не зря – новый, как правило, распахивает новые горизонты, так было много раз.
Еще слова очень чутко реагируют на своих соседей, как люди, ладят или не уживаются. Но уж если поладят, то мир нового стихотворения пролетаю с ними как на крыльях. Одно слово – команда! Есть еще очень веское древнее слово СОБОРНОСТЬ и на слух приятней (пахнет морёным дубом), и более цельно и точно передает суть явления.
Не менее важно, чем к словам, трепетно относиться к Правилам стихосложения. Они, своего рода, Конституция страны Поэзии, ей ни в коем случае не стоит пренебрегать. Вообще, любые законы, выпестованные человечеством, – это вешки на болоте, они оптимизируют наш труд, избавляют от необходимости изобретать колесо, а подчас сохраняют творческую жизнь.
Но при всём этом, я сам не отношусь очень серьёзно к своим поэтическим упражнениям, для меня это больше развлечение, чем труд. Есть хорошее русское слово «дурь», не в наркотическом смысле... а, может быть, и в этом смысле тоже. Относиться к поэзии чересчур серьёзно – значит загубить дело: без лёгкости и куража из-под пера вряд ли выйдет что-нибудь приличное. Я очень часто начинаю и бросаю писать, если что-то не идет… не упираюсь рогом в тему, потом проходит время – возвращаюсь и тема встречает меня уже куда приветливей.
На этом позвольте закруглиться с осмысленной речью и предложить вам ту самую «дурь», о которой столько распространялся.