...и от губ отрешенное слово
в воскрешенных сердцах зазвенит
до скончания века земного.
Борис Чичибабин
Если в жилах остынет кровь,
ты мне неба туда налей,
да сама подставляй ведро,
и смелей - наливай, да пей.
Если рифма устанет ждать,
и строки оборвется нить,
беспросветная нищета
выйдет ярким огнем в зенит,
протерпи ее до конца,
потому что ее терпеть -
это значит из-под резца
моего выходить тебе.
Если небо войдет в ладонь
и скукожится в мелкий грех,
я гитарных седых ладов
не смогу от души согреть.
Потому что в руке, во мне
слишком мелко, чтоб мир утоп -
созревает во мне рунет
словно выгоревший укроп.
Но не более, ничего
из того, что способно жить -
на ладони лежит живот,
и от сердца живот дрожит.
Ты меня не зови никак
даже если слечу в кювет.
Был поэт – значит, был дурак.
Был дурак дураком поэт.
Ты в беспамятстве, я – в любви,
я - в потемки, а ты – на свет.
Ни гнезда нам с тобой не свить,
ни прощальную нам не спеть.
Если вспомнишь меня – смолчи:
у меня к воскрешенью ключ,
я библейских словей харчи
словно жаворонок клюю.