Тулово дня отлито из олова.
Выбелит время берёзовой известью
тёмной дороги раннее орово.
Снова просветы пестуют истину.
Блеск перелесковой бредит болотиной.
Саднит, царапает ветром обочины…
Я узнаю тебя родина Лотова –
горечь запекшейся, огненной отчины.
Зверем ли глянет в окна автобуса
Тверь, обнажая рёбра расстрелянных…
Вуз медицинский – чекистского глобуса
царство алеет для скифов и эллинов.*
Здесь ли родню мою ставили к стеночке?
Камни, ответьте, я требую возгласа!
Нынче здесь мальчики учатся, девочки.
Память безумствует стрелкою компаса.
Что без Любви захлебнулись проулочки?!
Красным копытом юродивых тронуло…
Мудрые трепетно клянчили булочки.
Кануло, минуло, не было – ожило!
Вот кобура раздувается коброю.
Чёрный подвал, глаз смеющихся радужка.
Вечность ударом под дых и по-доброму:
« Где твой Христос, может, выручит, батюшка?»
Нам целовать эти стёртые паперти.
Потчевать небо, заплаканной описью.
Смерть – это грубое внешнее граффити.
Мы же ответим фресковой росписью
внутренних стен человека в смирении.
Вены таят византийское зарево.
Век лишь поводит глазами оленьими
и предлагает перченое варево.
Верная твердь – голубиная, Божия.
В Тверь только с Верой… Пустыня в отечестве
вся зелена и боится бездождия.
Словно безбожия сердце в младенчестве.
* В Твери чека организовала расстрелы на территории теперешнего
медицинского ВУЗа.В 1937 г. там был казнён мой родственник о. Григорий Раевский