Последняя зелень в кленовом борще докипает,
У лиц перелетных просрочен на жительство вид,
В багровых прожилках над палубой улиц взлетают
Прозрачные тушки каких-то невиданных рыб.
И палуба кренится, тушки сбивая к бордюрам,
И головы кренятся, прямохожденье храня,
Камлает под нос понаехавший дворник (де-юро),
Де-факто - магистр, заклинатель дождя и огня.
Он молит Всевышнего о вразумленье прохожих,
Макает метлу в листопад, как художники кисть,
И мажет одною бедой нас таких разнокожих,
Равноневеликих, безликих, как сорванный лист.
Я лист поднесу, как ракушку к озябшему уху,
И вдруг на прожилке услышу оставшийся пульс.
Он мне напоследок расскажет, что смерть - не старуха,
А лишь возвращенье заблудших на заданный курс.
И осень - не повод грустить о растраченном лете.
Лети на вокзал, и на первый же поезд садись,
Все страхи забудь, и забудь об обратном билете,
Как сорванный с ветки и ветром подхваченный лист.