В звучании давно забытых дней,
Наивность, рисовавшая порочность,
Не создавая строк весомых прочность,
Горела ярче, слышалась сильней…
Беспечность свято верила в бессрочность…
Хмельное, в наступивших следом днях,
Гремело разухабисто-дорожным,
Мотивом надоедливо-несложным,
Трезвело в опрокинутых санях…
По-прежнему считая всё возможным…
Дни в паузах, оглохших тишиной,
Лишь фоново державшие тональность,
В иллюзиях узрели тривиальность…
Под сурдоперевода текст немой
И полную во всем горизонтальность.
У партитуры черных болью дней,
Скрипичный ключ, согнувшись в пояснице,
Скрипит полами в старенькой больнице,
Мелодией рождается… Но в ней,
У каждой ноты видимы границы…