ЭНДРЮ БАРТОН «БАНДЖО» ПАТЕРСОН
(1864 – 1941, Австралия)
ЛОВЕЦ ЖЕМЧУГА
Канцо Макаме – ныряльщик. Японец был мал да удал.
Он жемчуг искал на дне моря и сам же его доставал.
Средь ама,* из Миэ* «муж моря», давно себе равных не знал.
На фоне жемчужного одра его люгер пятнышком был.
На палубе Джо Нагасаки спасательный леер травил,
Общаясь с ним через веревку – где плыть, где стоять «говорил».
У Канцо был собственный люгер. Ловец и хозяин в одном,
Нырял он, где сам пожелает, и твёрдо стоял на свём,
По звездам свой путь выбирая, он смел был и шёл напролом.
Бесстрашен он был до поверья и смерти смотрел прямо в рот.
Ответ был его: «Все мы смертны на этой планете, и тот –
Умрёт, коль придёт его время, а коль не придёт – не умрёт».
Нырял он у заводи в Дарнли на все метров так двадцать пять,
Куда по законам природы – мы, люди, не можем нырять,
Внизу, где ужасно давленье, лишь сильным дано выживать.
Четверка вспотевших японцев качала насосы, где ют,
И воздух на дно подавала (казалось его не спасут).
Канцо Макаме – ныряльщик прОбыл на дне семь минут.
Он поднят был на борт как мёртвый. Страданья себе уготовь,
Пока не начнёт в твоем теле опять циркулировать кровь.
Но он, лишь оправившись, в Дарнли – со смехом нырнул в бездну вновь!
*****
Но так редко на мелководье моллюски встречаются нам.
А труд столь тяжёл и опасен – улов же по истине – срам.
Вот потому их к голландским всё время влекло Островам.
Там, более сотни моллюсков на дню составляет улов,
И раковин много, жемчужниц, в заливе у тех Островов.
Но там канонерки голландцев огнём отгоняют ловцов.
Джо Нагасаки, «красавчик», найдя, что их скуден запас,
Сказал: «Не пойти ль к Островам нам? Рискнуть и решить всё за раз?
Но коль нас поймают – посадят в тюрьму и отнимут баракс!»
Канцо Макаме – ныряльщик прекрасно сам знал что к чему.
Игрок, фаталист, он же стоик, в ответ улыбнулся ему;
Подняв грот и фок, тут же оба пошли к Островам как вот тьму.
Они дрейфовали вдоль мыса, на палубу устриц свалив,
Что грудой на солнце лежали, свои перламутры раскрыв,
Как вдруг прогремел громкий выстрел, скорее похожий на взрыв.
Когда б был ловец обнаружен, тогда б дело пахло тюрьмой.
В мгновение Джо Нагасаки решил сжечь мосты за собой,
Обрезав две трубки и леер, оставив ловца под водой!
Канцо Макаме, ныряльщик, не понял в последнем рывке,
Хватаясь за леер, в чём дело, - но тот был ослабшим в руке.
Он, как смуглый маленький стоик, навеки уснул на песке.
Джон Нагасаки, «красавчик», с улыбкою, полной зубов,
Направился прям к канонерке, бросая весь за борт улов,
А после сказал при допросе, мол, нет никаких здесь ловцов!
«Много подул сильный ветер – руль сломан – корабль мой идёт –
Прям в море, нацальник, – мне – консул – консул японский спасёт
Бедный японец... Ныряльщик на суше гуляет и пьёт».
*****
Голландцы его отпустили, хоть были сомнения в том,
Что он, тот, кто есть. – Ну, а ты ли? Уверен ли в друге своём,
Когда желтолицых японцев, как шершней, увидишь кругом?
На дне средь кораллов и ила, где, прям скажем, благостный вид –
В маске, распухший и страшный, Канцо Макаме лежит.
Вместо него Нагасаки, «красавчик», дела все вершит.
В жемчужном своём ожерелье навряд ли ты вспомнишь о том,
Что с жемчугом связаны риски людей с тёмно-жёлтым лицом.
В Японии их ещё много – из тех, кто зовётся «ловцом».
--
Ама – японские традиционные ныряльщики за водорослями, моллюсками и жемчугом. Мужчины ама обозначаются иероглифами «муж моря».
Миэ – префектура Японии, административный центр город Цу.
--
The Pearl Diver
Kanzo Makame, the diver, sturdy and small Japanee,
Seeker of pearls and of pearl-shell down in the depths of the sea,
Trudged o'er the bed of the ocean, searching industriously.
Over the pearl-grounds, the lugger drifted — a little white speck:
Joe Nagasaki, the ‘tender’, holding the life-line on deck,
Talked through the rope to the diver, knew when to drift or to check.
Kanzo was king of his lugger, master and diver in one,
Diving wherever it pleased him, taking instructions from none;
Hither and thither he wandered, steering by stars and by sun.
Fearless he was beyond credence, looking at death eye to eye:
This was his formula always, ‘All man go dead by-and-bye —
‘S'posing time come no can help it — s'pose time no come, then no die.’
Dived in the depths of the Darnleys, down twenty fathom and five;
Down where by law and by reason, men are forbidden to dive;
Down in a pressure so awful that only the strongest survive:
Sweated four men at the air pumps, fast as the handles could go,
Forcing the air down that reached him heated, and tainted, and slow —
Kanzo Makame the diver stayed seven minutes below;
Came up on deck like a dead man, paralysed body and brain;
Suffered, while blood was returning, infinite tortures of pain:
Sailed once again to the Darnleys — laughed and descended again!
*****
Scarce grew the shell in the shallows, rarely a patch could they touch;
Always the take was so little, always the labour so much;
Always they thought of the Islands held by the lumbering Dutch,
Islands where shell was in plenty lying in passage and bay,
Islands where divers could gather hundreds of shell in a day:
But the lumbering Dutch, with their gunboats, hunted the divers away.
Joe Nagasaki, the ‘tender’, finding the profits grow small,
Said, ‘Let us go to the Islands, try for a number one haul!
‘If we get caught, go to prison — let them take lugger and all!’
Kanzo Makame, the diver — knowing full well what it meant —
Fatalist, gambler, and stoic, smiled a broad smile of content,
Flattened in mainsail and foresail, and off to the Islands they went.
Close to the headlands they drifted, picking up shell by the ton,
Piled up on deck were the oysters, opening wide in the sun,
When, from the lee of the headland, boomed the report of a gun.
Once that the diver was sighted pearl-shell and lugger must go.
Joe Nagasaki decided — quick was the word and the blow —
Cut both the pipe and the life-line, leaving the diver below!
Kanzo Makame, the diver, failing to quite understand,
Pulled the ‘haul up' on the life-line, found it was slack in his hand;
Then, like a little brown stoic, lay down and died on the sand.
Joe Nagasaki, the ‘tender’, smiling a sanctified smile,
Headed her straight for the gunboat — throwing out shells all the while —
Then went aboard and reported, ‘No makee dive in three mile!
‘Dress no have got and no helmet — diver go shore on the spree;
‘Plenty wind come and break rudder — lugger get blown out to sea:
‘Take me to Japanee Consul, he help a poor Japanee!’
*****
So the Dutch let him go, and they watched him, as off from the Islands he ran,
Doubting him much, but what would you? You have to be sure of your man
Ere you wake up that nest-full of hornets — the little brown men of Japan.
Down in the ooze and the coral, down where earth's wonders are spread,
Helmeted, ghastly, and swollen, Kanzo Makame lies dead:
Joe Nagasaki, his ‘tender’, is owner and diver instead.
Wearer of pearls in your necklace, comfort yourself if you can,
These are the risks of the pearling — these are the ways of Japan,
‘Plenty more Japanee diver, plenty more little brown man!’
==