… на кончике листа осеннего порожка –
дождинки, как воскресшие вожди
Прощания.
Глаза, как маленькие кошки,
облизывают пенку с «Подожди!»
Ты подожди вжимать под пуговки надежды
каменья абрикосовых обид
за пазуху, где спит, пригревшись по-медвежьи
твой персональный певчий Ай-Болит.
Ты подожди снимать горбатую слезинку
с теней нащёчных ужиков цветных,
которым разложить полночную «косынку»
шестёрок лестниц дамной высоты –
под силу,
но зачем спешить,
на ощупь,
к горсткам
борзых цветов в замёрзших кулаках
охранников домов – невзрачных урн, в полосках
от тел икаров, павших с потолка
своих картонных солнц – к ногам качели сонной,
с прокуренной железинкой в «скрип-скрип»…
Немножечко постой! –
как пистолет –
в позорном
углу шкафа, закрытого на гриб,
на плесень,
на кошмар невидимости –
так, что
не взять руке, и выстрел – лишь в себя…
Что дальше?
– Мультик:
день
обмакивает мачты,
как тонущий корабль,
в цунамие собак,
обветренных, как хлеб,
бесхозностью и днями,
на ниточке кусок теплышек изо рта
вы-тя-ги-ва-ю-щи…,
в беззвучие дыханий,
пытающихся всуе зарыдать,
в следы в календарях – берёзового грома,
стекающего с пальцев, как дымок
испуганных ночей, взъерошенных погромом
плебейского квартала, между ног
затиснутого
(как затасканная радость –
в колодце снов про сквозняки и снег)…
Цунамие грядёт.
И повышает градус
бесчувствия на сломанном листе
порога.
Не дыши.
Не торопись.
Котята –
глаза – пусть втянут когти как-нибудь.
Как матери – в подол, вцепилась тень заката
в твои колени, с просьбой: «Пять минут!» –
а там решишь – лети душонкой тамагочи!
А там – решишь – скучай на коврике щенком…
На небе сладких лун иссушенные мощи,
целуя, начиняет чесноком
измученный творец.
Прикладывайся!
Пробуй! –
горчащую,
с душком,
с начинкой из стекла!..
На кончике любви,
как маленькая кобра –
в коробочке из слёз,
колдунья-дверь спала…
А вы её – будить!
Мол, баста, пусть танцует! –
сосиской на плите,
без тапочек,
без рук!
…не торопись бежать, как сбитая косуля,
в лес пустоты, где ты – где солнце, а где сук, –
уже не разберёшь…
На пуговки надежды
застёгивая страх за пазухой любви,
сумеешь ли войти на цыпочках в медвежий
всё тот же сон, где вы –
как вы, без головы, –
на соловках щедрот богов удобных танцев,
на соловьях, зажаренных на вас,
ещё совсем чуть-чуть умеете стесняться
и верите, что вечность – началась?..