***
Уже предчувствием- бомбёжка
последних предвоенных лет.
О время, задержись немножко.
Сквозь годы- бабушка и дед...
Их уничтожила война,
но продолженьем станет мальчик.
В далёком фото- тишина:
я с дедом, бабушкой
и- зайчик...
***
Со старого фото
негаснущий свет-
не потускневший
за семьдесят лет...
Дедушка с бабушкой
молча глядят-
на повзрослевших
пра- пра-
внучат*...
*
(трое детей и 8 внуков)
ИЗ ИНТЕРНЕТА
booknik
О бабушках – с любовью
Бабушка, Grand-mere, Grandmother... Воспоминания внуков и внучек о бабушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX-XX веков
Издательство: Этерна, 2008
Евгений Левин 6 марта 2009
На утренниках 23 февраля советские детсадовцы радостно пели:
Сколько песен мы с вами вместе
Пели маме своей родной,
А про папу до этой песни
Песни не было ни одной.
В этом смысле бабушкам, пожалуй, повезло ненамного больше, чем папам. Несмотря на то, что во многих семьях именно бабушки играли первую скрипку, во всей программе детского сада, насколько могу припомнить, о них была одна песня и один стих. Да и более взрослая литература не слишком баловала их своим вниманием. Разве что в мультипликации и детском кинематографе бабушкам уделили больше внимания: вспомнить хотя бы незабвенную Бабушку Удава, которая была «очень мечтательная» (не бабушка, а мечта Удава) и «хвостливая» - очень у нее хвост длинный; или колоритных пожилых героинь «Вниз по волшебной реке» и «Королевства кривых зеркал». Но роль этих «бабушек в искусстве» решительно не соответствовала месту, которое реальные бабушки занимали в жизни своих детей и внуков.
Елена Владимировна Лаврентьева, известная своими исследованиями русской жизни и культуры XIX века, решила исправить эту вопиющую несправедливость. Сначала она написала рассказ о собственной бабушке Марии Ильиничне. Затем попросила сделать то же самое своих друзей – художников, ученых, музыкантов, литераторов… И, наконец, собрала эти воспоминания в виде небольшой антологии.
На обложке читателей честно предупреждают, что среди героинь книги есть «знаменитые», а есть и «не очень». И действительно, воспоминания об известной детской поэтессе Наталье Кончаловской (для ее внучки – просто «о Таточке») соседствует с рассказом о некой «Анне Васильевне, родом из крестьянской семьи, жившей в деревне Суково Весьегонского района Тверской губернии» (из воспоминаний А. Ухановой о своей бабушке Анне Васильевне). Да и имена других бабушек, попавших в книгу, тоже мало что скажут большинству читателей. Но читать про них интересно хотя бы потому, что бабушки эти прожили долгую жизнь, которая началась еще при царе, а закончилась при Сталине, Хрущеве или даже Брежневе. Большинство бабушек прожили жизнь, вполне достойную приключенческого романа или как минимум телесериала. На их век выпало три революции, две мировые и одна гражданская война, и много других событий той бурной эпохи. Поэтому книга - причудливый калейдоскоп, где рассказ о лете в помещичьем имении соседствует с воспоминаниями о ленинградской коммуналке, а жизнеописание семьи царского офицера – с картинками из жизни советской творческой интеллигенции и ее детей.
Отношение авторов сборника с героинями своих произведений складывались по-разному. Кого-то воспитывала именно бабушка:
Несмотря на то, что я родилась в 1939 году, мировоззрение, психологию и даже лексику XIX века я получила из первых рук от моей бабушки, которая родилась в 1889 году, воспитывала меня с рождения, и прожила с нами до 98 лет. От нее, кроме фундаментальных жизненных установок, я на всю жизнь усвоила, что сумку надо держать на сгибе руки, а не на руке; в гостях надо доедать все, что положено на тарелку, а в дубленке становишься похожей на машиниста. Она пережила 11 правителей страны, и, помимо врожденного здравого смысла, накопила обширнейший жизненный опыт.
Из воспоминаний Е. Юровой о ее бабушке Марии Павловне
Другие родились уже после смерти своих бабушек, никогда их не видели и писали, опираясь на документы и воспоминания родителей. Однако все рассказы объединяет искренняя любовь, которую не может скрыть даже легкое подтрунивание:
Как истинная хохлушка, бабушка во всех грехах обвиняла евреев. Но ее лучшая подруга Клара смотрела на это снисходительно, тем более, что бабушка открыто признавала ее достоинства – она «бесподобно» фаршировала щуку.
После смерти Клары бабушка загрустила и многим знакомым и даже родным стала приписывать еврейское происхождение. Не избежала этой участи и ее покойная свекровь.
- Ваня! – с торжественным видом воскликнула однажды бабушка. – А ты знаешь, твоя мать была еврейка!
Когда я знакомила бабушку со своим очередным «ухаживателем», она с простодушной улыбкой спрашивала:
- Будьте любезны, а прошу прощения за нескромный вопрос: вы случайно не еврей?
Из воспоминаний Е. Лаврентьевой о ее бабушке Марии Ильиничне
Конечно же, помимо текстов, в книжке есть фотографии из семейных альбомов – любимые бабушки на работе и на отдыхе, с сослуживцами, друзьями и родными. Больше всего, естественно, фотографий с любимыми внуками и внучками – на них сосредоточено внимание бабушек, ими гордятся и за них переживают, что и отражено в одном из немногих стихов про бабушек:
Две бабушки на лавочке
Сидели на пригорке.
Рассказывали бабушки:
- У нас одни пятерки!
Друг друга поздравляли,
Друг другу жали руки,
Хотя экзамен сдали
Не бабушки, а внуки!
Агния Барто
И все же, понимая, видимо, что не всем будет интересно читать о людях, чьи имена никому ничего не говорят, Елена Лаврентьева включила в антологию отрывки из мемуаров известных персонажей. Тут и бабушка первого «конституционного» премьера Витте, и Льва Толстого, Мельникова-Печерского, Анны Петровны Керн, Фаддея Булгарина и других славных деятелей. Много интересного можно узнать об этих людях, когда они возвращаются в детство:
Первое - это то, как бабушка умывалась и каким-то особенным мылом пускала на руках удивительные пузыри, которые, мне казалось, только она одна могла делать. Нас нарочно приводили к ней, - вероятно, наше восхищение и удивление перед ее мыльными пузырями забавляло ее, - чтобы видеть, как она умывалась. Помню, белая кофточка, юбка, белые старческие руки и огромные поднимающиеся на них пузыри, и ее довольное, улыбающееся белое лицо.… Второе воспоминание – это то, как ее без лошади, на руках вывезли камердинеры отца в желтом кабриолете с рессорами… Самое же сильное, связанное с бабушкой воспоминание – это ночь, проведенная в спальне бабушки, и Лев Степанович. Лев Степанович был слепой сказочник. Он был куплен только для того, чтобы рассказывать сказки.
Лев Толстой
Поскольку книга Лаврентьевой - сборник мемуаров, позволю и себе предаться семейным воспоминаниям. Начну цитатой из любимого с детства фильма. «Когда я был маленький, у меня тоже была бабушка», ее звали Сифа (изначально, видимо, Шифра) Абрамовна. Как всякая настоящая еврейская бабушка, она была решительно недовольна той ролью, которую дети и внуки позволяли ей играть в своей жизни. Правда, она никогда не отказывалась от попыток наставить нас на путь истинный. Разными способами, в том числе силой печатного слова: если в книге, которую читала Сифа, хотя бы в эпизодической роли появлялась бабушка, об этом немедленно сообщалось всем родным и близким. Поэтому, если бабушка вдруг устремлялась ко мне с раскрытой книгой, я всегда заранее знал, о чем пойдет речь. Так что, если кто-то захочет доставить радость своей бабушке (а также ее внукам), книга Лаврентьевой подходит для этого идеально.
Еще бабушки:
P.S.
Cвоих бабушек и дедушек не видел или не помню- умерли до войны или погибли.
Но со школьной скамьи запомнился потрясающий рассказ В.Осеевой- "Бабка"...
http://www.proza.ru/2009/11/02/1020
("окрасить"- google.com)