Нет давно уже этой деревни.
Ни единой крестьянской избы.
Лишь за полем, где старый ельник
На погосте чернеют кресты.
Заросла путь-дорожка к могилам.
(Редок видимо гость здесь живой)
Лишь кедровки кричат торопливо
И уносятся прочь стороной.
И вот к этой обители мёртвых
Что ни шаг, постоит отдохнет,
В старых кожаных туфлях истёртых
Седовласая бабка идёт.
Ей сейчас ни сюда а в больницу
В скорой помощи нужно спешить –
Что же дома ей не сидится,
Что могла она здесь позабыть?
Этот край был родною сторонкой
Вон берёзы стоят на горе –
Там ещё босоногой девчонкой
Собирала цветы на заре.
Там потом и с любимым встречалась
И спешила в родительский дом –
Чтобы маменька не заругалась
Забиралась в окошко тайком.
Здесь когда то и в церкви венчались
Здесь и сын появился на свет…
Всё прошло, только горечь осталась –
Память есть – а деревни уж нет.
И сама уже в доме панельном
Бабка Марфа у сына живёт
Двадцать лет уж минуло намедни
Как она городскою слывёт.
А сегодня почуяв душою
Что не долго ей век коротать
Побрела по заросшему полю
Чтоб родные места повидать.
Добрела. Опустилась без силы
На скамейку возле креста.
Здесь четыре родные могилы –
Мужа, матери, брата, отца.
Есть ещё за оградкою место
Чтоб ещё один крест мог стоять –
Впятером им здесь будет не тесно
В тени старых деревьев лежать.
Заслезились глаза у старухи.
Опустилась к могильным холмам
И обняли иссохшие руки
Тех кто с миром покоиться там.
Обнялась и осталась на веки…
(Видно сердце её подвело)
И закрылись усталые веки
И с улыбкой застыло лицо.
Вот и всё. Вот и кончилось дело –
Что поделать все смертные мы.
…А вокруг земляника алела
Словно капельки крови земли.